"Вильям Федорович Козлов. Солнце на стене (роман) " - читать интересную книгу авторапридорожной канаве поблескивала вода. С полей снег сошел. Черная
вспаханная земля лоснилась. В глаза ударил ослепительный блеск. Ударил и пропал. Это осколок стекла. Мы въехали в деревню. Четыре белые утки гуськом пересекали шоссе. Глеб притормозил. Даже совсем близко от колеса последняя утка не прибавила шагу. Знает: если шофер переедет ее, заплатит штраф. За деревней начался лес: высокие стволы и голые ветви. Кащеев свернул с асфальта на проселочную дорогу. В днище машины гулко застучали комки грязи. Грязная пенистая вода выплескивалась из глубокой колеи на обочину. Углубившись подальше в лес, мы остановились под высокой сосной. Расположились на полянке, усыпанной сухими листьями и желтыми иголками. Достали из багажника брезент и выложили на него ящик пива, огромный кулек красных раков и сверток нарезанной в магазине колбасы. А вот хлеба забыли прихватить. Игорь пил пиво из небольшой эмалированной кружки, на которой был нарисован глухарь. Он у нас эстет и никогда из бутылки пить не будет. Закусывали раками. Кащеев вдруг стал молчаливым и грустным. На ветке галдели снегири. - Хватит галдеть, - сказал Глеб. Схватив пустую бутылку, он запустил в них. Снегири улетели. Хорошо в лесу, тихо. Пахнет лиственной прелью, нераспустившимися почками. Над головой - сияющая голубизна. Мы развалились на брезенте и долго молчали. Говорить не хотелось. Глеб протянул руку и взял из ящика последнюю бутылку. Отколупнул о - У меня приятель есть, геолог... Вернется из экспедиции - ударюсь с ним куда-нибудь на полгода. В Хибинские горы или на Памир. Он давно зовет меня. - Тебе полезно жир растрясти, - сказал Игорь. Он старательно обсасывал большого рака. - Второй фельетон зарезали за этот месяц. - Пиши положительные очерки, - посоветовал я. - Или театральные рецензии. - Могу снабжать тебя информацией для уголовной хроники, - сказал Овчинников. - Придется, - сказал Кащеев. Глеб два года назад закончил Ленинградский университет и теперь работал в областной газете. Писал очерки, фельетоны. И, надо сказать, писал остроумно и хлестко. - Мой шеф хочет, чтобы тот, про кого фельетон, собственноручно подписал его - мол, все факты правильные, я есть законченный негодяй... - Заставь, - сказал Овчинников. Глеб поднялся и тяжело зашагал в глубь леса. Вот он нагнулся, поднял сухую палку и с размаху трахнул по стволу. Палка разлетелась на куски. Голые осины и березы стыдливо ежились на весеннем ветру. Лес просвечивался насквозь, но Кащеева не было видно. Большой ворон опустился на сосновый сук. Презрительно посмотрел на нас, возмущенно каркнул и улетел. Сверху посыпались тоненькие сучки. Черный мудрый ворон. Говорят, вороны по триста лет живут. За три века и осел станет мудрым. На толстой |
|
|