"Вильям Федорович Козлов. Солнце на стене (роман) " - читать интересную книгу автора

спрашивать. Впрочем, этого и не требовалось: скульптура говорила сама за
себя...
Я Вальку Матроса знаю несколько лет, бок о бок работал с ним больше
года в одном цехе, но я, оказывается, совсем не знал его. Не знал, что
Валька - душа нараспашку, что он настоящий русский богатырь, который не
кичится своей силой, что у него хорошая мужицкая смекалка и юмор. Не знал,
что Валька этой мощной грудью способен, как Александр Матросов, закрыть
амбразуру вражеского дзота... Все лучшее, что было в Вальке, Уткин увидел
своими цепкими светлыми глазами.
Матрос что-то сказал или спросил, но я отмахнулся. Я ходил вокруг
скульптуры и все больше любил Уткина. В том, что он действительно
талантливый скульптор, я больше не сомневался. Впрочем, об этом он мне и
сам сообщил, но, как всегда в таких случаях, всерьез не принимаешь
подобные заявления...
И уже потом, гораздо позже, читая статьи искусствоведов о работах
молодого скульптора Аркадия Уткина и видя на журнальных вкладках голову
Вальки Матроса, я испытывал гордость от того, что первым увидел
законченный бюст.
Я, конечно, высказал свое восхищение. Уткин молча выслушал, кивнул
бородой, соглашаясь со мной... Он показал нам и другие работы: скульптуры
из гипса, дерева, бронзы. Показал и холсты. Все они были натянуты на
подрамники. По-моему, кистью Аркадий владел хуже, чем резцом. Многие
работы были сделаны небрежно, в абстракционистской манере. Я не берусь
судить их, потому что не понимаю такую живопись, она меня не трогает. А
Матрос ставил подрамник и так и этак, а потом спрашивал, где верх и где
низ. Уткин молча отбирал у него картины и поворачивал к стене.
В своей мастерской Аркадий был очень серьезным и молчаливым. Я
удивлялся: как много он сделал! Оказывается, этот бородач - работяга.
Аркадий взял с подоконника свернутый в трубку лист и протянул мне.
Оля... На пляже, в купальнике. Я сразу узнал ее, хотя рисунок углем был
размашистый, а лица почти не видно. Я вспомнил тот солнечный день, когда
мы лежали с Аркадием на желтом песке и пришла она, красивая и веселая...
- Не хочет позировать, - сказал Уткин.
Я заметил, что при кажущемся беспорядке в мастерской все находится на
своих местах. И если он берет картину или скульптуру, то обязательно
ставит на прежнее место.
- Не стыдно будет людям показать? - спросил Матрос, когда мы вышли на
улицу. Уткин в это время закрывал мастерскую.
- Твоя дурная голова будет в Русском музее выставлена, - сказал я. -
Ты умрешь, а она будет жить.
- По-моему, нос широкий и одно ухо больше другого...
- Какой нос? - возмутился я. - Ты лучше, Валька, помолчи... Не порти
впечатление.
Когда подошел Уткин, настырный Матрос стал приставать к нему, чтобы
он немного пообтесал нос или хотя бы одно ухо, которое больше другого.
- У Нефертити нет половины головы, а Венера Милосская вообще без рук,
и это не мешает им быть великими произведениями искусства, - ответил
Уткин. - А ты пристаешь со своим дурацким ухом.
- А нос? - не отступал Валька. - Это какая-то фуфлыга... Дора, как
увидит, со смеху помрет...