"Вильям Федорович Козлов. Солнце на стене (роман) " - читать интересную книгу автора - Где ты был? - зашумел Матрос, распахнув дверь. - По всему городу
разыскиваем тебя на такси... Он был в новом синем костюме, в светлой рубахе в клеточку. Пиджак, будто панцирь, обтянул мощный Валькин торс, и, когда он двигал руками, материал подозрительно потрескивал. - На свадьбу или на похороны? - спросил я. Валька схватил меня за руку и потащил из комнаты. У подъезда стояла "Волга". Рядом с шофером сидел невозмутимый Уткин и слушал волнующий метроном счетчика. - Поехали, - поздоровавшись со мной, сказал Аркадий. - Хоть скажите - куда? - попросил я. - Ты сиди, - мрачно уронил Матрос. Он через плечо Уткина посмотрел на счетчик и еще больше помрачнел. - Вы решили угостить меня роскошным обедом и везете в ресторан? - спросил я. - В ресторан! - хмыкнул Валька. Уткин молча улыбался в свою черную бороду. Он тоже был сегодня нарядный и какой-то торжественный. - Хватит дурака валять, куда мы едем? - спросил я. Их многозначительные рожи стали раздражать меня. И шофер попался на редкость молчаливый. Он держался шершавыми руками за гладкую баранку, будто это спасательный круг, а он утопающий. И хотя бы раз рот раскрыл. - Сейчас направо, - сказал Уткин. - У дома с мезонином остановите, пожалуйста. В этом доме и жил Аркадий. Я у него еще ни разу не был, хоть он и себя, как в новом костюме: что-то топорщится, где-то жмет... Уткин привел нас в большую светлую комнату с балконом. Спал он на раскладушке, застланной красивым пледом в крупную клетку. На стенах развешаны холсты, на длинных верстаках стояли законченные и незаконченные скульптуры. Пустоглазые головы отливали мертвенной синевой. Обнаженная некрасивая женщина с большим животом и отвислой грудью стыдливо улыбалась, стесняясь своего уродства. Посредине комнаты на подставке возвышался какой-то солидный монумент, укутанный серым холстом. К нему-то и подвел нас Уткин. Матрос искоса взглянул на меня и громко вздохнул. Стоя перед закутанной в холст скульптурой, я понял, почему не приходил сюда, когда Уткин приглашал. Еще не видя скульптуры, я уже испытываю волнение: а вдруг не понравится? Врать я не умею, а кому приятно, когда ругают твою работу? Когда ты на выставке, никто не ждет от тебя рецензий. Ходи, смотри, радуйся, возмущайся - это твое право. А тут другое дело. Ты приглашен, тебе оказали доверие, от тебя ждут, чтобы ты высказался. - Показывай, ради бога! - сказал Матрос. Ему не терпелось взглянуть на себя, парня даже пот прошиб. Уткин задумчиво посмотрел куда-то выше моего плеча. Глаза у него чистые и спокойные. И я понял, что ему можно говорить что угодно. Этот маленький, но крепкий парень с бородой все уже испытал: и яростные споры, и крупные неудачи, и настоящий успех. Уткин небрежно стащил холст и отошел в сторону, давая нам возможность обозреть скульптуру со всех сторон. Он не стал ничего говорить, пояснять, |
|
|