"Вильям Федорович Козлов. Я спешу за счастьем " - читать интересную книгу автора

дальше всех.
- У меня мозоль, - сообщила Тумба.
- Я могу весь день играть в волейбол, - сказала Алла.
- А я в чехарду, - упрямо сказал я.
- И поясницу что-то ломит, - пожаловалась Тумба.
"Хватит трепаться, - хотел сказать я ей. - У тебя и поясницы-то нет.
Сплошное туловище". Но не сказал. У меня у самого все кости ныли. Мне нужно
было сесть рядом с ними и поболтать, а я знай накладывал на носилки землю.
А когда уселся на бревно рядом с Аллой, Тумба поднялась.
- Поехали, - сказала она.
Девчонки подхватили носилки и зашагали к яме. А я остался сидеть на
бревне, как дурак.
К складу подъехал дядя Корней. Швейк спрыгнул с подножки прямо в лужу
и крикнул:
- Цемент! На разгрузочку!
Я бросил лопату и подошел к машине.
- Вкалываешь? - спросил Швейк. На щеке у него зеленело цементное
пятно. Одна обмотка волочилась.
- Обмундирование растеряешь, - сказал я.
Швейк опустился на колено и в два счета намотал мокрую тряпку вокруг
тощей ноги.
- Порядок, - сказал он.
Я таскал бумажные мешки с цементом. Едкая зеленоватая пыль лезла в
нос. Я чихал и про себя ругался. Девчонки давно пришли с носилками и, не
дождавшись меня, сами накладывали мусор. Дядя Корней, привалившись к капоту
плечом, курил махру и глядел на хмурое небо. Косо глядел.
Когда мы разгрузили машину, на территории уже закончили работу.
Студенты потянулись внутрь здания - там столовая. Дядя Корней плюнул на
окурок и тоже затопал в столовую. Я посмотрел в ту сторону, где работали
мои девчонки. Их и след простыл. На бревне лежала моя куртка. Мокрая такая,
жалкая. Я надел ее, хоть и противно было. Из кладовой выскочил Швейк. В
руках у него была записная книжка. Учащийся он или строитель?
- Ты кто такой? - спросил меня Швейк.
- Никто, - сказал я. И это была истинная правда.
Умолк людской гомон, замерла на стройке жизнь, и я снова почувствовал
себя никому не нужным.
Швейк, расставив тонкие ноги в зеленых обмотках, смотрел на меня и
морщил лоб:
- Из деревни?
- А что? На носу написано?
- Нос у тебя в порядке, - серьезно сказал Швейк. - Раз спрашивают -
отвечай.
- Тут до войны жил.
Швейк провел рукой по щеке, и зеленое цементное пятно размазалось до
самого уха. Я хотел сказать ему, чтобы вытер рожу, но не сказал. С пятном
было интереснее.
- Образование? - допрашивал Швейк.
Мне хотелось послать его подальше. К чертовой бабушке.
- В седьмом учился, - сказал я. - Вытурили.
- Будешь студентом, - запросто решил мою судьбу Швейк. Лицо у него