"Вильям Федорович Козлов. Я спешу за счастьем " - читать интересную книгу автора

пальто. Дождь намочил их, и они блестели.
- Стоишь? - спросил парень.
- Стою, - кивнул я.
- А гвозди пусть дядя собирает?
Я взглянул на шофера. Он привалился могучим плечом к капоту и курил.
Смотрел на речку. Косо смотрел. Гвоздей на мостовой валялось еще много.
Делать мне все равно было нечего, и я присел рядом с парнем.
- Гвозди сейчас дороже золота, - сказал парень. - Гвозди - это всё.
- Тоже по радио слышал? - спросил я.
- Не, - сказал парень. - Это я сам придумал.
- Кончай, Швейк, - подал голос шофер. - Замерз.
- Побегай, дядя Корней, согреешься, - сказал Швейк.
Дядя Корней бегать не стал. Он забрался в кабину и завел мотор. Мы со
Швейком ладонями сгребли оставшиеся гвозди и с трудом подняли тяжелый ящик
на грузовик.
- Подвезите, - попросил я.
- Дядя Корней, - сказал Швейк. - Человека надо до центра подбросить...
- Много тут ходит человеков, - хмуро сказал дядя Корней. - Всех не
перевозишь.
- У него папа большой начальник, - незаметно толкнув меня в бок,
сказал Швейк. - Начальник милиции.
- По мне хоть нарком, - сказал дядя Корней, но подвинулся, давая нам
место в кабине.
Всю дорогу молчали. В центре города шофер спросил:
- Где остановить? У милиции?
Я пожал плечами. Мне было безразлично, где меня высадят.
- До техникума, - сказал Швейк.
Железнодорожный техникум находился недалеко от Сеньковского переезда.
Покачиваясь рядом со Швейком на скрипучем сиденье, я не знал, что сама
судьба везет меня к новому порогу.
От техникума осталась громадная коробка. Ее окружили леса. Маленькие
черные фигурки стояли на лесах и латали кирпичом огромные прорехи. Внизу
человек сорок парней и девушек орудовали ломами и лопатами, таскали на
носилках землю, обломки кирпичей. Швейк первым выскочил из машины и
крикнул:
- На разгрузочку!
Дядя Корней не торопясь отбросил крюки. Борта лязгнули. Подошло
человек пять.
- В кладовую, - распорядился Швейк.
Какой-то высокий парень в летном шлеме взвалил ящик с гвоздями на
плечо, охнул и, вытаращив на меня глазищи, сказал:
- Помоги, а то пуп надорву.
Я подхватил ящик. Мы оттащили его в холодную полутемную кладовую.
Потом таскали квадратные ящики и длинные. Тяжелые и легкие. В ящиках что-то
брякало, перекатывалось. Потом мне дали лопату и велели накладывать мусор
на носилки. Я швырял полные лопаты разного хлама, оставленного фашистами.
Мне стало жарко, сбросил куртку. Соленый пот щипал глаза. Я забыл про
голод, дождь. Мне стало весело. Две девчонки в стеганых куртках,
перепачканных известкой, таскали носилки. Щеки у них были красные, глаза
блестели. Поравнявшись со мной, одна из них, светлоглазая, командовала: