"Козинец Людмила.Полеты на метле" - читать интересную книгу автора

сухариках - опусах начинающих фантастов, пишущих для женщин. Поработал
молодой специалист в этом городке несколько месяцев, после чего страницы
"Моны Фэны" стали подозрительно напоминать бесконечное продолжение
похождений Дон Жуана.
...Город потихоньку оживал после огненного полудня. Улочки
заполнялись народом, выползла откуда-то пестрая молодежь в одеждах, за
которые в Москве еще год тому назад выдавали дипломы райотдела милиции в
виде протокола о неподобающем поведении в общественных местах. Я
отвлеклась на одну очень интересную модель - весьма смелые брючки из белой
трикотажной сеточки... интересно, а как прикажете это кроить? Сеточка же
тянется по всем направлениям... а если с подрезом... Модель свернула в
переулок, отмеченный синей табличкой "Архивный спуск". Ага. Значит, вот
здесь и собираются эти "непуганые идиоты", как выразился бывший старший
уполномоченный. Ну, поглядим, поглядим...
В кафе вела узкая высокая дверь. Разойтись вдвоем в ней было
невозможно, поэтому минуты три мы - я и какой-то молодой человек -
танцевали менуэт вправо-влево, пытаясь уступить друг другу дорогу. Но
спасибо - сзади поднажали, и я все-таки попала в полутемный зальчик.
Удивительно, но пахло настоящим крепким кофе, очередь - человек пять,
натюрмортик над стойкой - явно оригинал. Симпатично, прохладно, уютно. Я
взяла большую чашку кофе - чтоб надольше хватило - и скромно пристроилась
в уголке, возле окна, откуда было видно весь зальчик.
Народу постепенно прибывало. Почти все вели себя здесь, как
завсегдатаи и старые знакомые. Очередь как таковая перестала существовать,
у стойки вилась небольшая толпа, в которой говорили все сразу.
- Тетя Нина, привет! - это буфетчице. - О, Стас, ты откуда взялся?
Трепали, что ты на Домбае... - это сильно загорелому блондину с надменным
выражением лица. - Девушка, у вас не занято? - это мне.
- Тетечка Ниночка, мне, как всегда. И вот эти книги передайте Женьке,
и скажите ему, что он свинтус. Нет, больше ничего не говорите. Да что
мучаешься, мать? Сдался тебе этот Жано! Ну, если уж так нужен, оставь
записку тете Нине, завтра он тебе сам позвонит. Чего? Во вторник! А пошли
они, надоели, я на Горького больше не ходок. Ну, это, положим, брехня, я
его позавчера видел с какой-то девицей лейб-гвардейского роста. Женька!!!
Иди сюда, тут тетя Нина должна была тебе сказать, что ты свинтус, так я
сам тебе это скажу! Да-да-да, запись у него на радио, кому ты мозги
пудришь? Я твой голос вообще слушать не могу, особенно, когда ты про
рекламу штанов нашей швейной фабрики... всегда выключаю... Принес? Ага,
почитаем...
Я слушала обрывки бесед, городские новости и сплетни, продолжения
старых споров, выяснения древних обид, постепенно замечая, что поток их
превращается в водоворот, точно сходясь к трем персонажам.
Это именно они - загорелый блондин, высокий очкарик с лицом
аксеновского студента и чрезвычайно подвижный человек из породы вечных
мальчиков - были центром внимания публики.
Мои или не мои? И тут Стас - тот самый загорелый блондин - жестом
фокусника достал из рукава довольно внушительную рукопись. Его кофейная
компания притихла и впилась глазами в первую страницу. Хорошо смотрели - с
завистью, жадностью, предвкушением: Ну, мы этому графоману как щас
да-а-дим! Мои. Точно.