"Козинец Людмила.Полеты на метле" - читать интересную книгу автора

нервно-веселый Дар, даже этот инфернальный пижон Сабаневский - мальчишки.
И отношения у них, счеты их - мальчишеские. Я чувствую себя гораздо старше
их. И как бы ни старалась я понять их, как бы ни пыталась говорить с ними
на их языке, жить их проблемами, не получится. Как сказал один мой
знакомый фантаст: "Что вы мне все - марсианцы, марсианцы! Какие марсианцы,
мы друг друга понять не можем!" Вот уж, воистину...
Стоп, матушка. Рано ныть начала. Между прочим, а где Ирка? Если меня
память не отшибает, она прикатила сюда, чтобы поговорить со мной о чем-то,
весьма серьезном. А вместо того быстренько нахлебалась шампанского и
теперь оттачивает остроумие на твердокаменных мозгах Сэма, который только
хватает ртом воздух и беспомощно оглядывается на меня. Парня надо спасать.
Ирка в кураже - это последний день Помпеи. Как говорит Кешка, вырванные
годы.
Я отклеила Ирку от Сэмова локтя, церемонно раскланялась с Сабаневским
и повернула на Сиреневую. Ирка спотыкается о корни старого тутовника,
ворчит и оглядывается. Сабаневский со своим телохранителем стоит на углу в
странной нерешительности. Ну, этого мне только не хватало...
Сабаневский тихо входит в Сиреневую улицу. Не-ет, ребята, это что-то
уж совсем не то у нас получается. Я лично пас. Мы с Иркой взялись за руки
и просто-напросто стали невидимыми, прислонившись к шершавой коре
шелковицы. Сабаневский беззвучно - даже дыхание, кажется, придержал -
проходит мимо, возвращается, пристально оглядывая улицу.
- Ведьма чертова... - сквозь зубы произносит он и решительно
удаляется, сделав Сэму короткий ясный знак "К ноге!"
Приятно, однако, когда ценят по достоинству.
Невидимыми - на всякий случай - мы поднимаемся в мансарду. Ирка с
облегчением стряхивает босоножки и буквально рушится на кушетку. Я вынимаю
из холодильника две бутылки "Фанты".
- Ну, рассказывай, подруга.
- Чего?
- Здрассьте. Ты примчалась из Коктебеля на попутном автокране только
для того, чтобы не поужинать со мной в кабаке? Ты ж там и не ела ничего...
- Ага. Сообрази мне бутербродик какой-нибудь.
Глухая южная ночь... Я покорно мажу бутерброды, Ирка сидит на
кушетке, поглощает мои изделия и рассказывает банальную до противности
историю. Ну сколько можно?.. Ну опять какой-то старый хрыч, ба-альшой
художник и лауреат, тонкая, непонятая душа, капризный гений, которому
позарез понадобилась моя Ирка в качестве музы, кухарки, прислуги за все,
жилетки для плаканья и вешалки для фамильных драгоценностей. Ирка,
естественно, страдает: а вдруг гений помрет от неразделенной любви, тем
более, что два инфаркта у него уже было. И тогда Ирка замучается совестью
и виной перед человечеством. Видела я последнюю работу этого мэтра -
полнометражное полотно под названием "Уборка кокосов в африканском колхозе
имени красного комдива Опанаса Коротыло".
Скучно. Профессиональный риск, производственная рутина. Выпускницы
нашего лицея девчонки, как правило, хорошенькие, любезные, веселые.
Обхождению с нервными гениями нас специально учат. Поэтому и случается
так, что наши взбалмошные клиенты принимают весь блеск профессиональной
выучки за редкостные достоинства, уникальные душевные качества случайно
встреченной девушки и очень легко обалдевают. В самом деде, ну где еще вы