"Надежда Кожушаная. Бессонница (Журнал "Фантакрим-MEGA")" - читать интересную книгу автора

стыдно, и мы сейчас займемся делом.
Рядом, сбоку, стояло маленькое венецианское зеркало, и он увидел в нем
себя.
В нем, отраженном, была такая мука, такая страсть!
Он не узнал себя в зеркале. Ему стало, наконец, страшно.
- А где у нас дагерротип Сергей Андреевича? - он подвигал ящики стола,
вспомнил, что никаких дагерротипов нет и быть не может. - А, да. Я сам и
сжег. Жалко. Можно было бы посмотреться и сравниться.
Он отвернулся от зеркала, взглянул опять, чтобы удостовериться, что ему
совсем не страшно смотреться на себя в зеркале. И замер: за его отражением
в зеркале отражалась открытая дверь кабинета.
Он оглянулся: нет, дверь заперта.
Было бы оскорбительно сознаться в том, что ему не по себе.
Он отвел глаза от зеркала и убрал его как будто случайно.
- Начнем, - сказал он.
Перед ним лежала его будущая книга.
- Ничего себе! - сказал он громко, как будто для посторонних. - Это
сколько же времени прошло? Год? Сто?
Он посмотрел на часы, но не мог бы сказать, сдвинулось ли время в
какую-то сторону. Часы, может быть, стояли.
Он сломал стрелку, когда-то уже сломанную и теперь склеенную. Придвинул
рукопись ближе и прочел вслух:
- "Итак, время. Оно придумано человеком и только им. Для того, чтобы
имитировать несколько миллионов жизней. День - жизнь. Час - жизнь. В
детстве это естественно и неосознанно. Время - это придуманная условность.
Так же как дьявол. Дьявола нет. Он придуман для устрашения и оправдания.
Время не измеряемо. Время не имеет никакого отношения к Божественному".
Он взял перо и хотел продолжить мысль, но мысли не было. Руки дрожали.
Ему стало страшно от того, что так сильно дрожат руки.
- Она в спальне! Она просто спит! - вдруг осенило его. Он сумел
додумать:
"Никогда не надо думать о зле. Иначе зло материализуется".
И сумел даже аккуратно положить перо на место. Улыбнулся.
Закрыл рукопись и вышел.
Он пошел по анфиладе комнат, и пока шел - понял, что Мари нет в
спальне.
Спальня была пуста. Аккуратно и мертво прибрана.
Он закрыл дверь спальни и пошел обратно.
И, пока шел, понял, что Мари действительно исчезла.
Руки его отяжелели, ноги не шли.
Он остановился, оглянулся на черную анфиладу комнат, - и ужас,
пронизывающий, беспощадный, объял его:
- Вот и все, - сказал он.
Мари казалось, что она найдет его, как только выйдет из дому. Но через
минуту она уже заблудилась.
Она шла по каменному городу и не знала, кого она ищет.
В витринах магазинов, на поверхности Невы видны были отражения людей,
когда-либо смотревшихся в них.
Мари шла и внимательно вглядывалась в лица-отражения, ища среди них
близких или знакомых. И не находила. Или наоборот: узнавала кого-то