"Вадим Кожевников. Белая ночь " - читать интересную книгу автора

суровой, самозабвенной сосредоточенностью и увлеченностью своим солдатским
делом, что величают героизмом.
Но то война. А почему здесь, на зыбком льду, который вот-вот может
начать раскалываться, гражданские люди рискуют жизнью, не желая даже сами
перед собой сознаться в грозящей опасности, пренебрегая этой опасностью, и,
может, как это ни странно, воодушевленные этой опасностью?
Может, они так одержимо работают, чтобы во что бы то ни стало спасти
ценные грузы. Ведь на таре обозначены названия многих предприятий страны,
производящих продукцию, намеченную для того, чтобы в сборе она обрела свою
творящую способность в корпусах новых заводов и предприятий страны, на новом
назначенном ей месте в пространствах высоких сибирских широт.
Но мехколонна Ползункова всегда была занята перевозками подобных
серьезных и ценных грузов, оборудования, материалов, которые шли на
сооружение, как принято выражаться на собраниях, великой стройки века.
Конечно, в данный момент ими руководило и сознание многоценности и
многоважности грузов, но и не только это.
Егор Ефимович Ползунков по своим прежним переживаниям знал, что ощущение
смертельной опасности вызывает, кроме естественного для каждого человека
страха смерти, одновременно и страх утратить свое человеческое достоинство в
томящем предчувствии опасности, и этот страх потерять достоинство человека
от боязни смерти перед лицом своих товарищей по военной борьбе становился
сильнее страха за свою жизнь. Люди боялись унизиться страхом смерти, и эта
боязнь унижения делала их бесстрашными; переборов в себе страх смерти, они
проникались гордостью, и эта сокровенно обретенная гордость обращалась в
самозабвенную отвагу, одержимость, и даже в лихость поведения в бою. ,
Именно нечто подобное он ощутил сейчас з рабочем настроении своих людей
на зыбком льду и их облике, в рабочей хватке и их беспощадном к себе
старании браться за самое трудное и опасное.
Тяжкие волны прибоя наваливались на ледовую кромку припая, обламывали ее
и таранили ее отшибленными кусками льда. И все меньше становилась их рабочая
площадка, и все больше возрастала грозящая опасность. На льду горел костер
из обтирочной ветоши, облитой соляркой, порывы ветра с треском обрывали
клочья пламени и уносили огненные трепещущие куски в сторону.
Люди подбегали к костру и поспешно совали к пламени окоченевшие руки.
- Ну, как? - робко спрашивал Ползунков.
- Пока нам производственной площади хватает, будем вкалывать.
- Не порожняком же возвращаться с холостым прогоном,
- Флотские свалили груз и ушли, а мы, выходит, его утопим!
Так наспех отвечали Ползункову его люди, дорожа каждой минутой времени.
И когда с огнестрельным гулом лопался в отдалении береговой припай и
расселина во льду прытко ползла своим неровным расколом к побережью, люди
настороженно замирали, потом с облегчением произносили:
- Ну, эта мимо прошла! - И снова с ожесточенным азартом продолжали
работу.
Они здесь, на севере, были хорошо обучены преодолению всевозможных
трудностей, и каждый маршрут их был походом через непроходимое пространство
сугробов, болот, трясины, скользкого гололеда. Но такой тяжкий труд они
испытали впервые, и, пожалуй, если бы не сознание опасности этого труда на
хлипкой ледяной кровле, сознание смертельной опасности, взывающее к
человеческой гордости, у них не хватило бы сил, чтобы выполнить все то, что