"Вадим Кожевников. Пустыня " - читать интересную книгу автора

змеепоклонница. Значит, студентка?!
- А ты разве не учишься?
- Подал в автодорожный, - грустно сказал Сорокин.
- А про тебя говорили: ты с Северного полюса.
- Ну, не самого, почти рядом, с материка.
- И видел белых медведей?
- В бинокль, - признался Сорокин. - И вообще в Заполярье у нас голой
пустыни немного осталось, и даже вечную мерзлоту приказано теперь охранять,
чтобы не оттаивала. Тут у вас можно по вашей пустыне на тракторе напропалую,
где хочешь, катать, а у нас на севере не раскатаешься. Содрал гусеницами
трактора верхний покров почвы - получится болото. Значит,
навредительствовал.
Хотя в ночной смене работать легче, Сорокин перешел на дневную, чтобы
получить возможность прогуливаться с Бернарой в окрестностях пустыни,
озаренных ярко-звездным небом, когда песок стеклянно блестит под небом и
шелестит от шорохов разных ползучих тварей, которых они в равной степени
остерегались.
Они ходили по барханам, как по поверхности внезапно застывших волн
морских. И Сорокин, преисполняясь восторженным чувством, завороженно глядел
на Бернару, и она казалась ему необычайным чудом, и он хотел говорить с ней
только о них самих.
Но Бернара говорила с ним здесь так, словно нет ни сверкающего неба, ни
сухой, блещущей скрипучими песками пустыни, а так, словно они бродят по
улице города и обсуждают читаное.
- У вас в Заполярье, - говорила Бернара, - возможно, когда-то был
такой, как у нас, жаркий климат и, может, еще более жаркий, даже
тропический, и поэтому там обитали такие гиганты, как мамонты. Но в
результате катаклизма все погибло и наступило обледенение,
- Ну и что, - хмурился Сорокин. - На вечной мерзлоте жизнь сейчас на
полный ход разворачивается, обратный катаклизм делаем. Сейчас там техники
больше, чем в доисторические времена мамонтов.
- А ты удрал?
- То есть как это - удрал? - ошеломленно переспросил Сорокин.
- Ну, приехал сюда. Если от холодной пустыни уехал, то ты также из
горячей уедешь, - тихо произнесла Бернара.
- Вас понял! - сказал Сорокин. - Считаешь меня тут человеком временным.
Но вечного теперь ничего не бывает, мерзлоты тоже.
- А привязанность к человеку?
- Это любовь, что ли? - спросил Сорокин. - Так она всякая водится -
временная и настоящая.
- Временно не любят!
- Бывает!
- А одна на всю жизнь?
- Женятся - привыкают.
- Когда я притворялась, ты так со мной не говорил.
- А я тоже притворялся.
- Зачем?
- Чтобы тоже необыкновенным тебе показаться. Какие не бывают, - пылко
заявил Сорокин.
- Если не бывают, так их нет.