"Вадим Михайлович Кожевников. Петр Рябинкин " - читать интересную книгу автора

"Он что у вас? Примуса, кастрюли соседям чинит? Так. И поэтому его
нельзя общественности беспокоить?"
Она отшатнулась от меня, словно я гад, а не он, ее Сергей. И выпалила:
"Сережа - изобретатель, мы с ним всю свою получку в его идею
вкладываем. И поэтому у нас ничего лишнего нет. Даже неловко перед людьми.
Но вы сами понимаете, приходится..."
Ошпарила она меня этим, как из кастрюли, в самую рожу. Вошел я
сызнова, снял головной убор, сел с ним рядом. Молчу, а он даже человеком
меня не воспринимает. Сдвинул плечом от света и копается.
Присматриваюсь, и начинает до меня доходить, чего. он ладит. А ладит
он патрон с набором резцов, чтобы, значит, не менять инструмента, одним
поворотом патрона, какой по делу требуется, в рабочее положение ставить.
Стоящее изделие. Но он чего не постиг? Наш станок разболтанный, по
инструменту надо было и скорость обработки регулировать. Я к этому привык,
к станку своему. Понимал его, выходит, лучше, чем этого самого чудака
человека.
В свою смену вызвал наладчика и, вместо того чтобы алан давать, станок
подтянул, отладил, кое-что сменил. Администрация меня стеснялась как
официального ударника, выписала все, что затребовал.
Пришел Серега в цех. Я ему говорю:
"Ну, давай теперь ставь свою комбинацию".
Ну и порядок. Пошло дело.
На завкоме я все, как тебе, доложил, только официальными словами.
Отхватил Серега премию цехкома и еще после от БРИЗа общезаводского. Хоть он
и неподходящий мне, но по-прежнему я его сменщиком оставался. Но теперь
было понятно - уважительная причина. Вот как не просто человека угадывать!
До тебя я вторым номером, например, числился, вроде подсобником при
Петухове. Так тот меня в щели оставлял, вроде как живую свою силу я должен
только беречь, а он на открытую позицию в одиночку выползал и оттуда бил по
танку с фланга по борту. А мне только доверял ствол чистить и петеэр за ним
таскать, как все равно я ему Санчо Панса, оруженосец из "Дон-Кихота".
Сначала я обижался. А потом дошло. Выдающийся боец, но на почет
падкий. Ну я ему и оказывал, хоть и старше его своим гражданским возрастом,
он вполне такой почет заслужил.
- Почет - она штука полезная, - сказал Куликов, - хоть и в самом
малом, а удовольствие.
Сняв ушанку, наклоняя голову, Матешин осведомился:
- Не сильно он меня обкорнал? Не зябко будет?
- Нормально, - сказал Куликов. Добавил тоном знатока: - Стрижка
солидная, бобриком, для пожилого в самый раз.
Бронебойщик согласно кивнул - ему было тридцать два года, Куликову
пошел девятнадцатый...


VI

Когда получали вещснабжение, пожилые требовали все на один размер
больше, для тепла, для того чтобы чувствовать себя вольготнее. Из всех
вещей главное - обувь. Ее осматривали вдумчиво, недоверчиво, придирчиво,
прежде чем примерить, и, когда боец останавливался наконец на одной