"Вадим Михайлович Кожевников. Особое подразделение (Степан Буков) " - читать интересную книгу автора

из автоматов.
И как первый танк начал нашу баррикаду из железа толкать, тот боец,
который до боя у тисков свою боль превозмогал, побежал на танк со связкой
гранат, ну и испортил машину.
Мы, знаете, даже сначала не обрадовались, что спасение пришло,
выручка. То есть, конечно, жить кому неохота, жить - радость. Но просто
нервных сил не было понять эту радость. Бой такой был, что никто себя не
экономил. А тут бой кончился, ослабли, отупели от переживаний. Танкисты,
которых мы впопыхах подшибли, выползли из танка полуконтуженные. Командир
кровь утирает, ругается:
"Ошалели, подбили машину, теперь сами чините". - Он дружески, без
обиды, а мы всерьез, не было у нас такого целого нерва, чтобы понять: про
ремонт это он так, к слову.
Оглядели повреждение, приволокли инструмент - стали разбираться, кому
что делать.
"Да вы что, ребята, обиделись?" - Командир танка начал у нас
инструмент из слабых рук вынимать. Потом нас танкисты трясти стали,
обнимать, по-солдатски целуют. И лица у них такие, будто не мы перед ними
виноватые, а они перед нами.
Налили они в кружку спирту, поднесли каждому.
Как по первой приняли, взбодрились и тут засовестились, вспомнили, что
на стальном листе газовым резаком написали. Неловко получится, если
танкисты прочтут, увидят, что некоторые из нас незаконно в список записаны,
поскольку мы живые, а получается, приписали сами себя к тем, которых уже
нет и которых надо увековечить, как они того заслужили.
Хотели мы стальной лист убрать, но сил поднять его не было, прикрыли
только брезентом. И на этом совсем сникли - спирт выпитый, и переживания, -
разбрелись кто куда и в беспамятстве спать.
Ну что потом было! Похоронили павших товарищей. Стальной броневой лист
с написанными их именами установили вертикально на рельсовых подпорах, а
имена живых заплавили. Танк подбитый отремонтировали, затем отправили на
переформирование в тыл. Дали нам отдых. Кому причиталось, тех наградили. И
снова в рембат.
Оборудование здесь было, может, и не хуже прежнего, но люди не те.
Может, обстановка не позволяла им себя так высоко показать. Но тех, кого
уже не было, мы считали по всей статьям человеческим наилучшими. Самой
надежной советской конструкции. До последнего своего вздоха - рабочий
класс. Сделали меня отделенным, с танковой частью по тылам немцев в рейды
ходил, при полном отсутствии производственных условий машины ремонтировал;
когда ремонта не было, доверяли должность механика-водителя - отводил душу.
Кончив свой длинный рассказ, Буков оглядел притихших монтажников и
сказал строго:
- Время позднее, молодым организмам спать положено. - Встал,
потянулся. - А у меня сна не будет, растревожился. Пойду похожу по
местности...
Отбросил рукой полог палатки.
- А луна глядите какая! На фронте мы ее не уважали. Осветительный
прибор. Значит, жди бомбежки...
Не просто было на душе у Букова. С одной стороны, он был доволен, что
молодые ребята притихли, посуровели. Видно было - молча переживают