"Михаил Эммануилович Козаков. Смертники " - читать интересную книгу автораусталость непонятно для него самого сменили не покидавшую его до сих пор
настороженность и подвижность мысли. Он понимал, что не в этот час, когда весь зал участвует в политическом митинге, а люди за столом спокойно и безразлично покуривают папиросы и, улыбаясь, ведут между собой тихую дружескую беседу, - не в этот час будет сказано ими громко то слово, которое решит его, Иоськину, участь. Приговор зала был уже ему известен, страшен, но не в зале, за столом была сейчас та сила, которой только он и боялся. Один только раз он встрепенулся и вышел из состояния унылого оцепенения. Кто-то из толпы, обращаясь к суду, сказал суровым мужичьим говором: - Я, как трудящийся селянин, который, значит, за порядок, против, конешно, дармоедов да паразитов, - прохаю наказать грабителей. Безусловно. Но если, значит, расстреливать, граждане, то не треба много про это дело бал акать. Не треба много. Нельзя так долго пугать людей перед смертью. А Степан Базулин мягко, но с гордостью улыбнулся тогда и подтолкнул Иоську: - Мужик сказал - а, парень?... Вот и есть народушко, и руки у него легче. Понятно? Был Степан Базулин из мужиков курских, а Иоська Кац - из елисаветградских мещан: и не уразуметь было Иоське оттого мужичьей базулинской гордости. Сгорбился Иоська и тяжело вздохнул. - Отец! - сказал он вдруг. - Невже помирать мне тут в молодости и опосля аплодисментов?... ограбленного купца, царский режим, помещиков, он славил судей своих и все полки и дивизий Красной армии. Эх, Иоська, Иоська, - сбивчивый парень, сын биндюжника темного, эх, Иоська - парень темный, из елисаветградских мещан!... Усмехнутся, не поверят твоим льстивым и припадающим, юродивым словам: - Товарищи, сажайте меня на лошадь да отправьте напротив офицерской пули - да! Я вам говорю. Убейте вы меня целиком, а на расстрел из-за купца, из-за этой буржуйской конфискованной гниды - я не пойду... Мне незачем ходить на расстрел!... А Степан Базулин, помяв рукой густую свою, как медвежья шкура, бороду, прокашлялся и попросил коротко - себе и своему товарищу - жизнь. Люди встали из-за стола и ушли за кулисы - в совещательную комнату. Оба подсудимых сидели, понуро глядя на окружающих. Оба они незримо, мысленно ушли вместе с судьями в совещательную комнату. Вот заскрипят половицы эстрады, тяжелыми, уверенными шагами пройдут по ним пять чужих, впервые увиденных, человек, и один из них, кто-то, бросит в притаившийся, напряженный зал слово, и поведет оно за собой налетчиков Иоську Глисту и Степана Базулина. "Расстреляют" - убежденно повторяли это еще не народившееся, но жданное слово десятки возбужденных голосов. Смертоносное, но пустое и безопасное сейчас для толпы - это слово не столько волновало ее, сколько приводило в холодный азарт, возбуждало в ней любопытство уже не к тому, когда будет сказано это слово и оно ли будет сказано, а как примут его эти два человека у перегородки оркестра. |
|
|