"Михаил Эммануилович Козаков. Смертники " - читать интересную книгу автора

прикину.
- А для культпросвета скамей сколько сработал?
- Меньше десятка осталось. Да вы не беспокойтесь, товарищ: к сроку
поспеем...
Начальник, как и все в тюрьме, привык к исправному мастеровому и забыл
о "смертнике" Базулине, осужденном за грабеж и убийство.
Может быть, он и сейчас не вспомнил бы о нем, если бы Базулин в ответах
своих не повторял так спокойно и уверенно одно и то же слово.
Начальником конторы овладело на минуту любопытство; он по особенному
долго, прищурясь, посмотрел на коренастого хозяйственного мужичка, чье
спокойствие и уверенность ему захотелось вдруг испытать, и тихо усмехнулся:
- Базулин... Вот ты все говоришь: "к сроку поспеем", сработаю "к
сроку"... Бане срок, например, неделя, и того больше.
- Ну, и неделя... Так что? Управимся! - не понимал Базулин.
- А вдруг бумага придет из Харькова... и так не понять, брат,
проволочки. Придет если бумага, с приговором?... Вдруг через час?...
Утверждение если?...
Начальнику не хотелось произнести точного, подразумевавшегося слова.
- Что тогда, брат?
Ему не видать было всего базулинского лица: мохнатая, густая борода и
такой же длинный, не подстриженный волос головы, закрывали подбородок,
нервно вздрогнувший рот, нахмурившийся лоб. Выдавали одни только глаза: в
мгновение полыхнулись они зеленым пожарищем и заметались, как разбросанный
огонь, подгоняемый зловещим ветром.
- Не должно меня... убивать, - сдержанно, овладев собой, сказал
Базулин. - Теперь никакого резонту нет... не должно быть! - повторил он.
Он вышел из конторы медленно, пошатывающимся шагом.
Вопрос начальника тюрьмы не заключал в себе ничего такого, что должно
было бы поразить, ошеломить Базулина: как и Иоська, как и все "смертники",
он каждодневно испытывал тревогу за свою жизнь. Однако то, что ни разу за
эти три месяца никто из окружающих, посторонних, никто из тюремной
администрации не напоминал ему о его положении обреченного, - успокаивало
его, вселяло уверенность в предотвратимость его насильственной,
искусственной смерти... Тем сильней теперь ощутил он вдруг опасность -
надвигающуюся, никак еще не устраненную.
Он словно во второй раз услышал смертный приговор, но уже не
преступнику, не убийце городского купца, а тихому, смирившемуся человеку .
Все эти три месяца неизвестно почему продленной жизни он чувствовал не
только свое собственное преображение, но и радость оттого, что ничто вокруг
не отделяло его от всего живущего, не разобщило, как обреченного, с жизнью:
живет на земле мастеровой Базулин - кому нужна смерть мастерового
Базулина?...
И вечером он сказал - сердито и упрямо - своему товарищу:
- Не должен мне приговор подтвердиться. Слышь, парень!
- А как тебе, Отец, так и мне тоже! - радостно подхватил Иоська,
довольный, что Базулин возобновил с ним беседу. - Разве у нас с тобой разный
купец по рукам прошел? Вместе зашились...
- Иоська! - положил ему руку на плечо Базулин. - Вот что я скажу тебе:
ты мне про купца больше не поминай, -слышь? Теперь не в купце дело.
- Именно в этом буржуе, Отец. Если б не его деньги, да не умри он,