"Василий Павлович Козаченко. Яринка Калиновская (Повесть про войну)" - читать интересную книгу автора

Трое на подворье по всем признакам были обычными, разве что только в
чужих мундирах, юношами. Один, невысокий, коренастый, смугловатый, с
длинным крючковатым носом, осмотрев подворье и увидев у порога пожилого
мужчину и молоденькую девушку, как-то успокоительно снял каску, вытер со
лба грязным платочком пот и (был, наверно, здесь за старшего) приказал
двум другим прочесать двор. Потом, оставив мотоцикл, направился прямо в
хату.
- Рус полшевик? - спросил он.
Не ожидая ответа, оттолкнув отца локтем, выставил впереди себя автомат
и зашел в хату.
Двое других, тоже снявших каски, оказались совсем молодыми парнями, с
приятными, весьма арийскими лицами: полные, румяные, по-юношески припухшие
губы, едва покрывшиеся белесым пушком щеки, остриженные под бокс рыжеватые
головы. Только у одного чубчик совсем-совсем рыжий, а у другого - светлее.
Они сразу бросились к сараю, в хлев, потом к деревянному, рубленому, с
железным засовом амбару. Ключей они не спрашивали. Довольно ловко сбили
засов прикладом, а замок на двери кирпичного погреба прострелили из
пистолета.
На хозяев никто не обращал внимания, словно их здесь и близко не было.
Прежде чем войти в сарай, хлев, амбар, погреб, что-то кричали, стреляли из
автомата и только потом уже входили.
Искали они "рус зольдатен", "рус полшевик", но находили, весело смеясь
и громко крича, что-то более для них приятное. Тот, старший, с крючковатым
носом и ксарпйским обликом, вышел из хаты, неся в одной р"ке полную каску
куриных яиц, а в другой подойник с молоком. Рыжий достал из погреба два
кувшина кислого молока и понес их, перекинув ремень автомата за шею, а
каску повесив на руку. Белявый, схватив за ножки, тянул из хлева четырех
кур, которые оглушительно кудахтали и били крыльями по земле. Вынес кур и
крикнул, будто кого-то звал на помощь. И только тогда те, что были за
осокорями и возле ворот, убедившись, что никакая опасность им не угрожает,
а потерять они могут немало, бросили своп мотоциклы и ринулись тоже на
подворье. Хохотали, орали, метались по подворью. Молодые, чужие, веселые и
довольные собой и своими действиями парни.
Перепуганно кудахтали куры. В хлеву снова затрещал автомат, раздался
дружный смех, и двое выволокли за задние ноги - да так и тянули до самого
мотоцикла - пристреленного поросенка. Затем арийские парни разлили в
алюминиевые кружки молоко, выпили, закусили сырыми яйцами (к счастью,
корова была в лесу, далеко от хаты), и уже все разом пристально
заинтересовались пасекой...
В промежутках между взрывами веселого хохота и короткими выкриками
Яринка улавливала отдельные слова из той славянско-немецкой мешанины,
которыми они прославились от Одера до Волги: млеко, курка, масло, яйки,
шпек... Из тех слов, да еще из того, как они начали орудовать на отцовской
пасеке, Яринка поняла, что парии уже тренированные и опытные... Сразу
откуда-то взялись в их руках факелы, намотанные из тряпья и облитые
бензином. Ульи они просто разбивали, разозленных и напуганных пчел даже не
обкуривали, а прямо сжигали, отмахиваясь от них вонючими факелами, выбирая
и складывая в ведро рамки с сотами.
За каких-то десять - пятнадцать минут уничтожив три улья, они, по
резкой команде смугловатого, вмиг все прекратили и бросились к своим