"Василий Павлович Козаченко. Белое пятно (Повесть про войну)" - читать интересную книгу автора

высоту, показалось, будто он остановился на месте и неподвижно повис в
воздухе. Повис и висит. Невыносимо долго, бесконечно и, главное,
неизвестно, когда тронется с места. Вышел я из этого состояния, вероятно,
через час. Привели меня в чувство странные и беззвучные вспышки каких-то
шаровых молний в темноте, справа и чуточку ниже, под крылом самолета.
Спустя час, вероятно, мы вышли на линию Днепра, нас обстреливали
зенитки, и где-то слева метался в серой мгле, нервно вылавливая нас, луч
прожектора. А самолет круто забирал вправо и вверх...
Через полчаса нас обстреляли еще раз. Самолет забрался еще выше. Стало
невыносимо холодно.
А потом, не уловив мгновения, когда это случилось, я заметил прямо у
себя под ногами открытый люк. "Приготовиться!.." Когда же именно он
открылся? Как это я не заметил? Быть может, уже давно? Быть может, была и
сирена, которую мы за шумом мотора не услышали?
И вот... в темноте тесного самолета возня, общее движение. В лицо резко
бьет холодная струя. Усиливается шум мотора. Пронзительный воющий звук с
болью врывается в уши. Перед глазами на миг возникает тусклый
прямоугольник дверцы с голубоватой точечкой далекой звезды в верхнем углу.
Первым, как и было условлено, исчезает в этом прямоугольнике начальник
разведки Левко Невкыпилый. За ним бесплотными тенями почти одновременно
прыгают Петро с Павлом. Настя, что-то там на себе поправляя, задерживается
на несколько секунд. Парфен Замковой и Семен Лутаков бросаются следом за
нею тоже почти одновременно: Замковой в дверь, а Лутаков в люк. В самолете
сразу же становится просторно. Чья-то рука ложится мне на плечо.
"Штурман", - мгновенно фиксируется в голове, и я, уловив свою очередь,
рывком бросаюсь к люку. Бросаюсь и... зацепившись ногой, останавливаюсь...
Да... Лутаков... Приземистый, широкоплечий Лутаков в ватной стеганке, с
вещмешком, автоматом, гранатами и тяжелой, килограммов на двенадцать,
батареей питания для рации, которую мы, нарушая инструкцию, отобрали у
Насти, застрял в узком для него люке. И, на какой-то миг растерявшись,
вместо того чтобы оставить начальника штаба на попечение штурмана и скорее
выбрасываться в дверь, я начинаю помогать Лутакову. Нащупываю у него за
спиной и поправляю автомат, проталкиваю мешок с вещами и продуктами... А
тем временем проносятся секунда за секундой. Проходит, быть может, целая
минута, а то и вечность. Лутаков в конце концов проваливается в отверстие
люка и мгновенно исчезает...
А я, вместо того чтобы броситься следом за ним, почему-то возвращаюсь
назад и вываливаюсь на крыло...
Короткий миг плавного сползания. Знакомый уже резкий провал, когда
кажется, будто все внутренности подкатили к самому горлу, чувствуешь
острый, болезненный свист и рев в ушах. После этого такой сильный, что
отдается болью во всем теле, рывок, громкий, будто выстрел, удар
распустившихся строп и... тишина. Внезапная, неожиданная, всегда, сколько
ни прыгал, поразительно полная и глубокая тишина. Будто все и сразу
куда-то провалилось...
Над головой, заслонив все небо, белый купол парашюта. А сам я, кажется,
неподвижно повис над мутновато-серебристой, залитой призрачным лунным
светом бездной...
Вниз, в ту загадочную и страшную бездну, которая встретит меня
неизвестно чем - кустами, деревьями, столбами, речкой или автоматными