"Василий Павлович Козаченко. Белое пятно (Повесть про войну)" - читать интересную книгу автора

Василий Павлович КОЗАЧЕНКО


БЕЛОЕ ПЯТНО


Степ охрестять блискавками...

Микола Чернявський
Перевод И. КАРАБУТЕНКО


КАПИТАН САПОЖНИКОВ


Нac было семеро.
Самому старшему, мне, в то время исполнилось уже двадцать шесть. Самой
младшей, Насте - семнадцать.
Я, Александр Сапожников (или Сашко Чеботаренко), - командир в чине
капитана.
Двадцатитрехлетний лейтенант Парфен Замковой - комиссар.
Двадцатипятилетний старший лейтенант Семен Лутаков - начальник штаба.
Двадцатилетний старшина Левко Невкыпилый - начальник разведки.
Рядовые Петро Гаркуша и Павле Галка (которых мы экономии ради называли
просто "святые"), оба девятнадцатилетние, - минеры-подрывники.
Настя Невенчанная, конопатая хрупкая девчонка, - радистка в чине
ефрейтора.
А все вместе составляли мы организационно-партизанскую десантную
группу, которая была выброшена с парашютами на временно оккупированную
территорию во вражеский тыл примерно в двухстах пятидесяти километрах от
линии фронта.
Командировал нас туда в начале августа сорок третьего года отдел
партизанского движения штаба одного из Украинских фронтов для
осуществления диверсионных акций на коммуникациях врага и ведения разведки.
Я один из всей группы направлялся во вражеский тыл уже в третий раз.
Все остальные - в первый...
Двадцать пять лет незаметно пролетели с того времени. Давно распрощался
я со своей военной профессией, и военкомат перевел меня в запас второй
очереди. Работаю главным агрономом совхоза. Есть у меня двадцатилетняя
дочь - студентка университета. Мои же годы неуклонно и неумолимо, хотя
опять-таки как-то словно бы и незаметно, приближаются к пенсионным. Все
чаще, как говорится, дают о себе знать к погоде старые раны.
Вечером не сразу приходит сон. Подолгу лежу я с открытыми глазами в
темноте и все чаще вспоминаю те времена, всех своих тогдашних товарищей и
ту короткую августовскую ночь. Чаще всего представляю себе тогдашнюю
Настю, Петра и Павла, Яринку Калиновскую, и не раз и не два от этих мыслей
и воспоминаний становится мне понастоящему... страшно.
Тогда, хорошо помню, никакой страх меня не брал.
Привык к опасностям, втянулся. А вот теперь, через двадцать пять лет,
когда мысленно ставлю я на место семнадцатилетней Насти или