"Василий Павлович Козаченко. "Молния" (Повесть про войну)" - читать интересную книгу автора

Никто в районе, за исключением нескольких полицаев, так и не заметил,
что Савка Горобец куда-то пропал, а он сидел, никому на свете не нужный,
до смерти перепуганный, в строго изолированной камере жандармского поста.
Больше всего Савку мучила, разъедала, как ржа, неизвестность. Никто с
ним не говорил, никто ни о чем не допытывался, никто не отвечал ни слова
на вопросы, где он и что сейчас на улице - ночь или день.
За время, что он тут сидел, ему только дважды дали какой-то баланды,
потом поставили ковшик с водой, затянутой ледяной корочкой, и трижды
больно и так же молча избили.
Бить приходили всегда в то время, когда, обессиленный страхом, он
наконец забывался в кошмарном сне.
Они появлялись из темноты, подымали сонного и, ослепляя электрическими
фонариками, били ладонями по лицу и короткими резиновыми дубинками куда
попало. Уже со второго раза Савка почувствовал в этих появлениях какую-то
систему. И в мучительном страхе, сходя с ума от предчувствия того, что
снова свалится ему на голову это "нечто" неожиданное и зловещее, он стал
дожидаться их почти с нетерпением, стараясь не заснуть, чтоб его не
застали врасплох.
Но сколько он ни ждал, они не приходили. Когда же Савка, не выдержав,
все-таки засыпал, вваливались, ослепляли, молча били и исчезали.
Иногда Савке казалось, что он сошел с ума и все это только чудится ему
и будет чудиться до самой смерти.
Где он? Зачем? Для чего? И докуда все это будет тянуться? Почему ему
ничего не говорят? А он, хоть убей, так и не помнит, что с ним случилось,
как и когда он сюда попал. Выщербленный стакан, листовка, остренькое
Дуськино лицо... Нет, ничего больше он не сумел припомнить...
А может, вообще ничего не было? Может, этот бандит Дуська и эта
листовка ему только приснились?!
Вот уже снова скрипнула дверь, грохают сапоги и мигают фонарики.
На этот раз они не дожидались, пока Савка уснет...
Савка, Савка, разнесчастная, пропащая твоя головушка!
Неужели же это конец, неужели тут тебе и капут? А ты ведь еще как будто
и не жил и ничего хорошего в жизни не испытал. Все только собирался жить
по-настоящему.
Родился ты Савкою, и парнем был - Савкою звали, а теперь вот до сорока
трех лет дожил, а так Савкой и остался.
Такое уж у Савки несчастье - все у него из рук валилось. Всегда ему
было море по колено, и что бы с ним в жизни ни случилось, на все он,
махнув рукою, отвечал:
"А, говорила-балакала, как-нибудь да будет!" Слишком уж весело да
легковесно смотрел он на жизнь. Так весело, что ни одна девка так и не
захотела связать с ним свою долю. Смолоду Савка больше толкался подле
комитета бедноты. Позднее крутился возле колхоза, высиживал на всех
собраниях и даже на правлении, а вот за какой-нибудь колхозной работой
никто Савку не видел.
Чего-чего, а этого с ним не случалось. Не любил гнуть спину, и не
только в колхозе. Уже давненько, когда Савке было лет двадцать или около
того, выучился он неожиданно для всех (да, наверно, и для себя самого) на
хорошего сапожника. Было даже такое время, когда первые на селе франты