"И.В.Коваленко. Улеб Твердая Рука (Историко-приключенческий роман)" - читать интересную книгу автора

толмачу. - Где их славный Черный каган? Спроси.
Дометиан торопливо перевел его слова. В ответ раздался лепет
множества голосов, точно ветер прошелся по листве. Вперед вышел юноша,
видом своим выгодно отличавшийся от небогато одетых соплеменников. Он
выкрикнул что-то и приставил острие кривой сабли к груди дината.
- Требует, чтобы ждали молча, - трясясь и заикаясь, пояснил Дометиан.
- Помолчи... - сквозь стиснутые зубы процедил Калокир, но тем не
менее смиряясь с унизительным своим положением. Взглядом он успокоил
солдат, заволновавшихся при виде сабли, которой поигрывал варвар.
В тот момент, когда, казалось, множество рук вот-вот схватит и
растерзает кучку растерявшихся византийцев, в отдалении послышался
приближающийся топот копыт. Толпа с криками всколыхнулась и расступилась.
- Куря!
- Эйи-и-и шохра, Куря!
Впереди на тонконогом иноходце скакал каган. В седле держался легко,
умело, далеко позади оставив свиту, в числе которой Калокир разглядел и
того гонца с плетью, что недавно вместе с гурьбой полуголых сорванцов
покинул берег.
Конь у князя хороший, сбруя и седло дорогие, саксонской выделки,
добытые, должно, у какого-нибудь несчастного северного купца, оплаканного
где-то в Падерборне или Госларе, ибо огузы не покупали и не меняли, а
отбирали, убивая. Таким конем грех не залюбоваться. Обычные печенежские
лошади - сплошь низкорослые трудяги, не изнуренные перевозками кочевого
скарба. А все же княжеский иноходец уже в летах, хоть и изящен еще его
бег. Все подмечал динат.
Каган Куря - что значит: Князь Черный - с ходу бросил поводья в руки
набежавшей челяди, мельком глянул на корабли и, спешившись, приблизился к
чужестранцам.
Калокир вытащил из-за пазухи круглый императорский медальон, при виде
которого Куря широко улыбнулся и, обняв Калокира за плечи, к большому
смущению последнего, принялся лизать его щеку в знак особого расположения.
Вдоволь обслюнявив морщившегося от отвращения дината, Куря обернулся к
своим и воскликнул:
- Целуйте ноги моих братьев из Страны Румов!
Толпа пала ниц, и вскоре обувь ромеев была очищена от пыли.
Спустя полчаса они сидели в разбитом на возвышении шатре.
За откинутым войлочным пологом угасали последние краски заката. В
низине зажглись блеклые дымные костры из хвороста и кизяка. За оградой из
крытых повозок-вежей с задранными кузовами и уткнувшимися в землю
оглоблями пасся табун. Гортанные выкрики сгонявших гурт
пастухов-погонщиков смешались с блеянием овец. Женщины перекликались с
мужчинами, рассевшимися перед чанами с кумысом. Вдали различимы были
факелы византийских кораблей и расплывчатые фигурки печенежского дозора на
верхушке мыса.
Перед каганским шатром в знак власти развевался пышный бунчук -
конский хвост, прикрепленный к древку воткнутого в землю копья. Внутри
шатра потрескивало и шипело пламя очага, в который капал жир жарившегося
на вертеле барашка. Мясо отрезали кинжалами, запивали его не кумысом, а
фессалоникским вином. Было душно, и тоскливое стрекотание цикад навевало
сонливость.