"И.В.Коваленко. Улеб Твердая Рука (Историко-приключенческий роман)" - читать интересную книгу автора

знакомы, не раз преломляли хлеб, верно?
- К чему клонишь-то?
- Все к тому же, Петря, все к тому же. - Фомка живо вывернул на
ладонь из висевшего у пояса мешочка горсть чеканных серебряных монет. -
Держи, все отдаю! Пять гривн десять ногат. Хватит? И делу конец. Бери,
твое.
- За что же? - багровея, прорычал кузнец, поднимаясь во весь свой
могучий рост. - Ты за что мне деньги предлагаешь, а?
- Известно, за Жара.
Петря, как подкошенный, плюхнулся на место. Даже вздохнул от
неожиданности и облегчения. Враз отлегло от сердца.
- Тьфу! Сполоумел, леший! - Он рассмеялся. - Я подумал, ты девку
запросишь в жены.
- На кой мне женка! Мне рыжко нужен! Тебе-то что пользы в таком
резвом коньке, хороша и простая лошадка, а мне в дорогах верное подспорье.
Уступи, брат.
Вдруг кузнец обиделся, встрепенулся, будто оса его ужалила.
- Чем же это моя дочка тебе не по нраву? - спросил, насупившись.
- Красавица твоя Улия, слов нет. Первая красавица, лучше не встречал.
Достойна руки княжича, куда нам, голытьбе. И не жених я, сам знаешь. -
Фомка подбрасывал монеты на ладони, надеясь их звоном соблазнить
собеседника. - Мне приглянулся жеребец, о нем и речь.
- Деньги даешь большие, верно, только коня тебе все равно не видать.
Улеб ему полный хозяин, не я, - сказал Петря. - Ты не первый заришься,
всем отказ.
Парень спрятал монеты в кошель, угрюмо поднялся с бревна и направился
к ухожам за избой, к скотнице, даже не взглянув на бугорок с товаром,
возле которого все еще мельтешили белые повойники женщин, бойких,
говорливых в отсутствие мужчин.
Поднялся и Петря, торопливо заковылял туда, где в дыму и жару кипела
работа. На ходу грозно прикрикнул на женщин, дескать, довольно забавляться
и бездельничать. Те врассыпную.
Легкий ветерок с реки играл трепетными клейкими листочками деревьев,
вплотную окруживших сельцо. Крошечное стадо паслось на опушке, не
приближаясь, однако, к лесной чаще, над которой не смолкали многоголосые
хоры птиц, чуявших дикого зверя.
Радогощ, собственно говоря, расположился не на самом Днестре, а чуть
в сторонке, на берегу небольшой протоки.
Повисли в лазури белые облака, опаленные снизу ранним солнцем. Чистая
студеная вода прямых, как листья сабельника, ручьев рассекала душистый
зеленый ковер, усыпанный желтками одуванчиков.
На выметенной, посыпанной к лету крупным речным песком земле скотницы
стояло ведро с водой. Позади аккуратно сбитого стойла лежали, прислонясь к
нижней жерди ограды, новенькие заступы-мотыки с сердцевидными "рыльцами".
В узкой дощатой пристройке висели уздечки, потники и седла, глядя на
которые, можно было подумать, что здесь обитает не всего-навсего один, а
по меньшей мере полдесятка коней.
Улеб плавно водил гребнем, расчесывая гриву жеребца, приговаривал
что-то, и конь-красавец косился добрыми, умными глазами на юного хозяина,
будто понимал ласковые слова.