"Дидье ван Ковеларт. Вне себя" - читать интересную книгу автора

Я складываю листки с удовлетворенной улыбкой, воображая, что скажет
Мюриэль, когда я покажу ей отчет, этот монумент лжи и некомпетентности,
который в конечном счете, пожалуй, даже делает мне честь, наглядно
демонстрируя усилия, предпринятые, чтобы меня зачеркнуть. Мне не терпится
встретиться с ней, увидеть себя в ее глазах таким, каким она меня видит.
Жаль, конечно, она могла бы быть привлекательнее; мне вспоминается
молоденькая продавщица из бутика, и желание подкатывает к горлу - да еще все
эти школьницы с "Биг-маками", оживленно щебечущие вокруг. Сколько лет
самообмана, жестких рамок, обузданных порывов под вязами Старого кампуса,
когда точеные фигурки моих студенток и их адресованные мне улыбки
подчеркивались готическими фасадами. Сколько искушений я преодолел, чтобы
остаться верным своему имиджу образцового профессора. Нет, чем бы ни
обернулась для меня нынешняя ситуация, к прежней жизни я возвращаться не
хочу.

- Знаешь, когда я поняла, что настоящий - ты? Когда ты рассказывал про
гортензии, которые опознали убийцу. И потом, когда тот, другой, говорил о
твоем детстве. Он будто урок отвечал, а по твоим глазам я видела, что ты все
это заново переживаешь: и как твой отец выстригал Микки-Маусов из кустов, и
хот-доги, и "большую восьмерку"... Я так рада, Мартин! Еще джема?
Приятно видеть женщину счастливой. Ее преобразила моя история, роль,
которую она в ней сыграла, вера в меня, которую она сохранила наперекор
всему и оказалась права. Я не возражаю. Отчет детектива так и остался у меня
в кармане. Я смотрю на нее: она стала почти хорошенькой, потому что впервые
в жизни кому-то поверила и не ошиблась; морщинки у рта разгладились от
улыбки, от воодушевления и от огромных бутербродов, которыми она угощает и
меня.
Ее сын озадаченно посматривает на нас. Мы ввалились в кухню и уселись с
ним полдничать. Я вдруг почувствовал зверский голод, и мы уже уничтожили
целый багет, намазывая его вперемежку маслом, мармеладом, паштетом и
"Нутеллой". Что ж, какие бы сомнения и тревоги я ни принес в эту квартиру
без мужчины на третьем этаже обшарпанной многоэтажки, сегодня я решил быть
тем, кого видит во мне Мюриэль.
- Расскажи Себастьену о своей работе.
Мне нравится это "ты", возникшее спонтанно теперь, когда она во мне
уверена. Я рассказываю мальчику, как выращивал помидоры в пустыне, без капли
воды, зато под музыку: преобразовал в звуковые частоты квантовый сигнал,
испускаемый протеинами, и передавал их через усилители в форме этакого
растительного рэпа, действующего как гормон роста. Он таращит круглые глаза
над чашкой с остывающим шоколадом. Маленький человечек на границе детства и
юношеских прыщей, с черным пушком между бровями и еще совсем детским
голосом.
- Я его записываю на магнитофон, - признается Мюриэль со скорбной
улыбкой, когда он уходит из кухни к своим компьютерным играм. - Все время
записываю его голос, только ему не говорю: хочу сохранить. У всех его
одноклассников голос уже поломался, ужас.
- Он славный.
- Очень способный, а учится плохо, в школе ему скучно. Зато в тестах на
IQ всегда первый. А результат - в классе его бьют, и он отстает еще больше.
Ума не приложу, что с ним делать. Перевести бы в другую школу, так денег