"Дидье ван Ковеларт. Вне себя" - читать интересную книгу автора

достает, берет со стола стопку рецептурных бланков.
- Не думаю, чтобы искусственная токсическая кома могла что-нибудь
изменить, - бормочет он, торопливо что-то строча. - Вы свободны сегодня
вечером? Я хотел бы продолжить разговор. Мне есть что вам сказать, но не в
этих стенах, здесь не позволяет врачебная этика.
Он зачеркивает шапку на бланке, отрывает его и протягивает мне.
- Это в сорока минутах езды от Парижа. Если хотите, возьмите с собой
мадам Караде.
Я смотрю на адрес, складываю бумажку.
- Вы всех пациентов приглашаете за город?
- Собирать опавшие листья - прекрасная терапия. А если серьезно, вы для
меня загадка, месье Харрис. Когда мне встречается случай, не укладывающийся
в привычную схему, я его анализирую и описываю.
Он кивает на нижнюю полку книжного шкафа, где в ряд стоят книги с его
фамилией на корешке.
- За сорок лет работы я впервые вижу человека, вышедшего из комы с
такой... ясностью мысли, с таким самообладанием... с такой свежей головой,
если можно так выразиться. Объяснение, которое предложил вам я, - всего лишь
рабочая гипотеза. Но если вы обдумаете ее спокойно, не горячась, и вычлените
долю фантазма в вашей нынешней личности - как вы ее воспринимаете, в свете
ваших чувств к этому "альтер эго", с которым трижды за сегодняшний день
встречались лицом к лицу, - быть может, тогда вам удастся пробудить в себе
другой голос. Тот, который вы не хотите слышать.
- Доктор... Если конкретно - я сумасшедший?
Он смотрит на меня с едва уловимой улыбкой.
- Я сказал - до вечера. Наденьте сапоги, там сыро.
И он уходит, а меня почему-то не просит покинуть кабинет. Возможно,
хочет показать, что доверяет мне. А может, специально оставил одного со
своими книгами, чтобы я познакомился с ними поближе. Я беру одну с полки,
переворачиваю, пробегаю глазами аннотацию, выдержки из прессы над его
фотографией. Д-р Жером Фарж, "Кем я должен быть?" Подзаголовок:
"Нейрофизиологические характеристики ядра сознания в посткоматозных
личностных изменениях". Выглядит серьезно, но почему же ни одно его слово не
отозвалось во мне? Я чувствую себя Мартином Харрисом - всеми фибрами, всеми
силами, даже еще острей, с тех пор как говорю себе, что я - не он.
Рассказывая доктору свою историю, я честно пытался допустить, что правы те,
кто меня отрицает, а не я сам. Нет, не получается. Моя внутренняя
убежденность сильнее... или моя, как он выразился, "лаборатория мечты". Я
улыбаюсь, представив себе, как мои мозговые волны клонируют мозг мужа Лиз.
Но, согласен я или нет с теорией, в которую доктор Фарж сам, по его словам,
не очень верит, я слишком долго изучал телепатию у растений, чтобы вовсе не
принимать ее в расчет. Нужно просто поменять местами причину и следствие:
предположим, я, будучи в коме, каким-то образом передал - и я начинаю
понимать почему, - содержимое моей памяти любовнику Элизабет. Да, мне было с
ней тяжело с тех пор, как у нее началась эта депрессия, и я, что греха
таить, все чаще заглядывался на других женщин, но не хотел от нее уходить,
хотя прежняя Лиз исчезла безвозвратно. Да, я согласился на эту работу во
Франции, чтобы увезти ее из Гринвича, из этого болота, где она в последнее
время не желала никого видеть, - и, главное, чтобы самому вырваться из
замкнутого круга, глотнуть свободы. Да, мне вот уже несколько месяцев снился