"Дидье Ковелер. Путь в один конец (Роман)" - читать интересную книгу автора

Позднее пришел Пиньоль, чтобы мы подписали заявление: получалось, что
мы понесли убытки от самих себя. Он помог нам прикончить угощение.
Мы с Пиньолем приятели с детства. Познакомились в школе, только я
ушел, а он остался учиться дальше, и иногда жалеет об этом, глядя на ме-
ня. Сначала он хотел работать на железной дороге, но не прошел по кон-
курсу в училище и тогда пошел по стопам отца. Вот когда порадуешься, что
ты сирота. Да еще полицейскую школу нарочно разместили на границе двух
неблагополучных кварталов, чтобы ученики не отрывались от населения.
Что-что, а это удалось в полной мере: бедняги занимаются за решетками, в
постоянной осаде и под обстрелом, в них швыряют камнями и пивными банка-
ми - отличная практика! Днем они сидят в школе, как в бункере - выходить
без охраны не разрешается, - а вечером их отвозят в общежитие в воронке,
и все это называется "оставаться в лоне закона". Общежитие находится в
другом горячем местечке, в квартале Жан Жорес, там их всю ночь караулит
патруль, только тем и занимается, что защищает будущих полицейских от их
будущих жертв. Естественно, в результате такого образования у воспитан-
ников копится ненависть, а поскольку у нас ей не дают выхода, то образу-
ется избыток невостребованных эмоций, которые находят применение в лион-
ских пригородах, где не так культурно, как здесь.
По воскресеньям я обычно навещал Пиньоля, мы с ним сидели в зале для
посетителей, и мне было не очень весело: разве не обидно, что он, делав-
ший такие успехи во французском, вынужден теперь только стрелять в тире
да резаться в карты до полного отупения! Будущее, в обмен на загубленную
за решетками полицейской школы юность, не сулило ему ничего хорошего, а
пока отец, работавший там же инструктором, обзывал его олухом, слабаком
и тряпкой. Просто многим старым полицейским псам, когда-то командовавшим
в Марселе, теперь не на ком отыграться, кроме как на несчастных учени-
ках.
Я всегда, как мог, помогал Пиньолю. Когда он стажировался в патруль-
ной службе, я предупреждал его, в какие места лучше не соваться, и даже
подстроил для него парочку мелких задержаний с поличным, чтобы он полу-
чил свой диплом. Когда-то он мне давал списывать диктанты, а теперь нас-
тал мой черед выручать друга - все нормально.
Как-то раз, когда он с кислым видом тянул пиво, я рассказал ему одну
легенду из моего атласа. Кубинскую, про Хосе Луиса, молодого парня, как
мы, который по ночам с помощью заклинаний "воду", позволяющих перено-
ситься из сна в явь в любом образе, превращался в ягуара. И вот этот Хо-
се Луис много ночей подряд пытался обольстить ягуариху, а она его не хо-
тела. Ему было так плохо, что он забросил все, что должен делать взрос-
лый ягуар, не охотился и не приносил пищу детенышам, а только предавался
отчаянию; и то же самое творилось с ним днем: вместо того чтобы убирать
сахарный тростник, он вздыхал по чужой жене. В конце концов духам "воду"
это надоело, и в одно прекрасное утро Хосе Луиса нашли в постели мерт-
вым: его, человека, загрыз тот самый ягуар, которым он был во сне.
Пиньоль только пожал плечами и сказал, что я утопист. А я пожалел,
что он не понял смысла моей истории, такого, кажется, прозрачного: кто с
головой уходит в отчаяние, того могут пожрать собственные химеры, вне-
запно обратившиеся против него самого.
Интереса ради я зашел в книжный магазин и посмотрел в словаре, что
такое "утопист". Оказалось, это слово придумал в 1516 году некий госпо-