"Дидье Ковелер. Путь в один конец (Роман)" - читать интересную книгу автора

шел на "вы", так ему явно было удобнее. Но разрешил мне звать его не
господином атташе, а господином Шнейдером или просто Жан-Пьером. А на
мой вопрос ответил, что жил на бульваре Малерб, то есть там они жили с
женой, но, поскольку квартира принадлежит ей, то он оказался бездомным.
- В какой-то степени мы с вами в одинаковом положении, Азиз.
Тут он смолк, вероятно, обдумывая, в какой именно, я тоже молчал,
чтобы не мешать его размышлениям. От этого человека пахло школой - при-
ятный запах, напоминавший коллеж Эмиль-Оливье, где, что ни говори, моя
жизнь надломилась в первый раз - когда пришлось бросить учебу. Теперь я
как будто возвращался после каникул, длинных-длинных, в целых шесть лет.
Так прошла минута-другая. Потом он снова раскрыл мое досье, чтобы оз-
накомиться со всеми данными; непонятно, зачем оно ему было нужно, раз я
сам, живьем, сидел с ним рядом. Он вздохнул:
- Да, но, оставляя в стороне мои личные проблемы и некоторые, так
сказать, аналогии... я не одобряю подобных методов. То есть я не спорю,
любая гуманитарная миссия достойна уважения, и я готов отнестись к ней
серьезно, но эта поспешность... Во-первых, я долгое время занимался иск-
лючительно проблемой распространения французского языка и культуры во
Вьетнаме, по заданию литературно-издательского отдела, - а потом еще
удивляются, почему у нас, не примите на свой счет, постоянные провалы во
внешней политике. Во-вторых, я переживаю душевный кризис, меня нельзя
было никуда посылать, кроме того, безотносительно к моему состоянию -
еще раз прошу прощения за то, что докучаю вам, - так вот, я все равно не
могу устроить вас за два дня; если бы даже не вмешался Лупиак, вы же ви-
дите: все делается с бухты-барахты; всем командует пресса - ну, о вас я
не говорю... Но мне даже не дали времени приготовиться. А я совсем не
знаю Марокко.
Как, и он тоже? Хорошенькое начало.
- У вас есть фотография? - спросил я.
- Какая фотография?
- Фото госпожи Шнейдер. А я вам покажу карточку Лилы. Это моя невес-
та, она меня бросила.
Он вздернул бровь над очками, поколебался, но все-таки достал из бу-
мажника маленькую, как для паспорта, фотографию, которая была засунута
между кредитных карточек, и протянул мне ее, неохотно, как брезгливый
человек дает попить из своей бутылки. Я взглянул и неприятно поразился,
но не выдавать же разочарование: Клементина оказалась довольно против-
ной, с холодными глазами, поджатым ртом, тяжелым подбородком и, главное,
чернявой. Нет, ему нужна была блондинка, и я еще разок взглянул на моло-
дую женщину напротив, но с другим чувством: она уже не служила мне мо-
делью для неведомой Клементины - смешное имечко, все равно что Банана
или Апельсина.
Блондинка перехватила мой взгляд. Я вежливо улыбнулся ей, она - мне,
без всякой мысли, улыбка передалась ей рефлекторно, как зевота. Однако
ее супруг счел, что довольно и этого, он забрал ребенка, чтобы подчерк-
нуть свои отцовские права, и велел жене спрятать грудь. Тогда я вытащил
из кармана засунутого в сумку мятого белого костюма карточку Лилы. Атта-
ше сказал, что она тоже очень красивая, и вернул мне фотографию, а я
порвал ее. Подчиняясь какому-то чувству солидарности, медленно и глядя
атташе прямо в глаза. Он смотрел на меня неуверенно, потом со слабой