"Джонс Коуль(Дмитрий Колосов). Крысиный Волк" - читать интересную книгу автора

- Завтра каждый из этих договоров, - он указал глазами на бумагу, которую
я по-прежнему держал в руках, - будет заверен Высшим Конституционным Советом.
Полагаю, это вполне достаточная гарантия?
Я кивнул. Гарантия Конституционного Совета была единственным в этом мире,
чему я готов был верить.
- Здесь еще есть пункт об изменении содержания. Что он означает?
- Как свободный человек ты будешь переведен из камеры в специальный бокс,
где пробудешь весь двухнедельный период подготовки в игре. Там будет отличное
питание, услуги врачей, ты получишь возможность восстановить силы в
тренировочном зале.
- Хочешь устроить ристалище со здоровыми мужичками? - весьма злобно
поинтересовался я.
- Зрелищность прежде всего! - не без назидательности ответил Версус. - Ну
а кроме того, к тебе будут относиться как к свободному человеку.
- Что это означает? С камеры снимут замки, а хранители будут целовать меня
в зад?
Толстяк растекся в улыбке столь широченной, какую мне даже больно было
представить.
- Нет, замки останутся, так же как и хранители. Но никто не сможет ударить
или оскорбить тебя, если ты сам не нарушишь инструкцию поведения игроков.
Хранителям будет предписано обращаться с тобой подчеркнуто вежливо.
Я призадумался. Все это было заманчиво: и свобода, и еда, и
предупредительные хранители. Правда, последнее вообразить было нелегко - куда
труднее, чем даже свободу.
-- М-да! - промычал я. - Заманчиво! Но я не знаю правил. Тебе не кажется,
что несправедливо?
- А ты, друг мой, не вправе претендовать на справедливость! - неожиданно
резко обрубил он.
Очевидно, беседа со мной затянулась, и он начал выказывать признаки
нетерпения.
- Узнал все, что хотел, Бонуэр?
- Пожалуй - да.
- Тогда подумай над моим предложена, есть время до завтра. А завтра мы
встретимся, и ты дашь мне ответ.
- Что ж, пусть будет так.
На этой оптимистической ноте наша беседа завершилась. Я оставил
любезнейшего, улыбчивого господина Версуса и был водворен в свой каземат.
Мне было над чем подумать.


Глава 4

Прошел день, пришла ночь. Я так и не сумел заснуть. Я даже не осознал,
сколь долго была та ночь. В тюрьме вообще теряешь чувство времени. Обозначенное
для нормальных людей месяцами и годами, разграфленными черно-белой круговертью
сменяющихся дней и ночей, и плавно переливающее свое естество из сегодня в
завтра, время для заключенного, помещенного в каменный мешок, превращается в
отсчет мисок с безвкусной баландой. Длинная, бесконечно длинная миска, похожая
как две капли на предыдущую. Лишь единожды в неделю остается ощущение некоего
разнообразия, а если без пафоса, это вкус дополнительного блюда, которое