"Уильям Котцвинкл. Ип, инопланетянин, и его приключения на Земле [NF]" - читать интересную книгу автора

предметов, большей частью пластмассовых. Он сумел распознать только
письменный стол, да и тот был слишком высок для обладателя таких коротких
ног, как его собственные. Впрочем, зачем ему стол - не собирается же он
писать письмо на Луну?
- Как же мне тебя называть?
Эллиот посмотрел в огромные блестящие глаза страшилища, в которых
искорками вспыхивали, распускаясь и увядая, крохотные цветки энергии?
Существо осматривалось по сторонам, и Эллиот посторонился, чтобы не
мешать.
- Ведь ты инопланетянин, верно?
Чудище моргнуло, и Эллиот понял, что выпученные глаза каким-то образом
отвечают ему, но ощутил лишь неясное жужжание в голове, словно в нее
забралась муха.
Эллиот открыл дверь в коридор. Инопланетянин отскочил назад - за дверью
исходила слюной зловредная маленькая тварь, земная собака, с глупыми
любопытными глазами и враждебностью в голосе.
- Гарви! Веди себя прилично! Не кусайся и не нервничай... Хороший пес.
Хороший Гарви...
- Гыыррррррррррр... Гггыыырррррррррр...
Речь собаки по межгалактическим стандартам общения принадлежала к еще
более низкой категории, чем речь мальчика, и напоминала шум двигателя
космического крейсера, попавшего в аварию.
- Видишь, Гарви? Он хороший. Он тебя не тронет. Он не кусается.
У пальца ноги неземного существа возникло полупрозрачное облачко. Гарви
поспешил сунуть в него нос, и перед не подготовленной к этому собакой -
словно в другом измерении - возникла огромная, сотканная из света суповая
кость; сверкая и переливаясь, она летела в ночи с воющим звуком, эхом
раскатывающимся по древним космическим закоулкам.
Бедный пес съежился, припав к полу, сознание его помутилось. Из пасти
вырвался жалобный стон. Поджав хвост, он стал пятиться назад.
Уродец шагнул вперед.
- Ты умеешь разговаривать? - для вящей убедительности Эллиот сжал и
разжал кончики пальцев, изображая говорящий рот.
Престарелый ученый снова мигнул и в свою очередь начертил кончиками
пальцев узоры и хитросплетения галактического разума, высшие формулы
космического выживания, выведенные за десять миллионов лет.
Эллиот недоуменно хлопал ресницами, не успевая следить за рассекающими
воздух пальцами, выводящими изящные орбиты, спирали и изломы важнейших
физических законов.
Осознав бесплодность своих усилий, ветеран галактических путешествий,
совсем было отчаявшись, опустил руки, но вовремя вспомнил, что перед ним
десятилетний мальчуган.
Что же делать? Умудренный годами ученый проанализировал ситуацию. Его
интеллект настолько опережал мыслительные возможности ребенка, что даже не
придумаешь, с чего начать.
Беда в том, что он слишком сложно устроен. Впрочем, постойте, может
быть...
Он попытался низвести себя до примитивного уровня путаного мышления
землян, но дальше бесцельных манипуляций пальцами дело не пошло. Как он
мог надеяться донести до их сознания смысл великих уравнений, грандиозных