"Анна Котова. Сказания земли Ингесольской " - читать интересную книгу автора

Я - не буду - о тебе - думать!
Села перед телевизором, поставила наугад первый попавшийся диск -
побежали титры на фоне нежно обнявшейся пары, прекрасная донья до тошноты
напоминала ту, в рыжей шкуре. Выключила поскорее. Нет уж, лучше про пески,
тушканчики там всякие, верблюды... "Этот огромный мир", выпуск 42-й...
Барабаны! Что у них, другого музыкального фона не нашлось? Все барабаны мира
стучат в ритме моего сердца!.. Ачаи...

-
Заперла библиотеку ровно в семь, добралась до кровати, не зажигая
света, и упала. Раз ты все равно не идешь из головы, ладно, буду думать о
тебе.
Закрыла глаза, положила руку на теплую шкурку Коша, слушала мерное
урчание, в пальцах отдавалась чуть заметная вибрация кошачьего моторчика.
Зачем я здесь, Ланеге? Ты так и не ответил мне, почему - именно я.
Хозяин озера велел... почти. И ты позвал, и я пришла, не зная, что меня
зовут - и кто именно зовет. Для чего? Что надо от меня, бессмысленного
варака, духам Ингесолья? Никогда не поверю, будто во мне есть хоть что-то...
я же соблазн для малых сих... ничего не понимаю.
Вытащила из-за ворота круглую деревяшку с прорезями, стиснула в кулаке.
Ты заманил меня сюда, шаман, а теперь бросил. Нет, если со мной что
стрясется, ты прибежишь широкой волчьей рысью, но пока я здорова... а что
внутри болит - сама виновата, варак, кто меня просил смотреть на тебя
слишком пристально?.. я хочу видеть тебя, шаман, почему же ты не зовешь меня
больше...
Губы шевельнулись сами по себе: ачаи... Вот, и имя мне дали - водяное.
Утеку между пальцев, впитаюсь в эту землю, прорасту осокой... или чем я там
должна прорасти? Ты сказал - я увижу, что за цветок. А вот пойду и посмотрю
прямо сейчас.
Подумаешь, зима. Босые ноги легко ступают по снегу, не приминая его -
потому что это не на самом деле, это я сплю. И вовсе не холодно.
Вокруг темно, только снег под ногами светится и искрит. Я иду, как
ходят только во сне. Шаг - со двора на берег, другой - с берега на озерный
лед, заметенный снежными волнистыми барханами, как в фильме про пустыню,
только маленькими. Третий - на крутую тропу, что поднимается на заросший
лесом остров. Четвертый - под деревья, навстречу мерцающему впереди
золотистому светлому шару. Пятый - в июль.
Огромная ель, лампа светит, под ногами толстый ковер из сухих игл,
старые растопыренные шишки впиваются в босые ступни.
Человек под елью сидит, положив руки на согнутые колени, опустив голову
на руки, лица не видно, длинные волосы по плечам. Молчит. Не шевелится.
Ирена подходит вплотную, опускает руку, погружает пальцы в жесткие
темные волосы. Человек поворачивается не глядя, утыкается лбом в ее бедро.
Глухо:
- Я тебя не звал.
И разжимает правую ладонь. В сухие иглы падают щепки.
Острые, как лезвия, с одного конца, гладкие, округло-вытянутые - с
другого. И круглые вырезы ладов.
Он и не мог звать. Он разломал свой манок.
А на ладони кровь.