"Александр Костюнин. Воздушный змей" - читать интересную книгу автора

Рядом стоит притихшая сестрёнка: лицо пунцовое, волосы причудливо закручены
в полотенце, блестящие росинки на носу. Блаженствуя, пьём с ней прохладный
газированный напиток. Удовольствие растягиваем, следим друг за другом: у
кого меньше осталось.
В баню, под горку, шли быстро. Из бани - неспешно, распаренные, в
истоме...
Раз в месяц, перед помывкой, мать водила в парикмахерскую. Стригли
коротко, иначе в школу не пустят. Причёска у всех мальчишек одинаковая -
"чёлка". У кого волосы редкие, ещё ничего, чёлка лежала нормально. Мои
локоны пушистые, густые. И вот вся голова лысая, а на лбу пучок тёмных волос
топорщится. Ходишь, как дурак. Летом мы, конечно, обрастали, но к школе
приходилось лохмы корнать.
Банный день в воскресенье - единственный выходной для школьников. А
тут, ни с того ни с сего, на неделе, Коська вызывает на улицу:
- Айда в баню!
- Это в среду-то?! Нипочем не пойду...
- Да я не за то... Не мыться.
И рассказывает: пацаны из соседнего двора разведали - есть в бане
закуток, откуда можно поглазеть на женскую половину.
- Пойдём, не пожалеешь!
Восемь лет - возраст бесполый. Мне вовсе не хотелось идти. Разве что
для расширения кругозора... К тому же, я твёрдо решил выработать характер, а
стало быть, испытать всё. Мать недоумённо пожала плечами и собрала меня.
Полотенце, бельишко. Дала двенадцать копеек на лимонад.
Выскакиваю - во дворе Коська с бумажным пакетом. Мы вниз, дворами,
напрямки. (Ни разу в кино так не спешили.) Покупаем билетики, мигом
раздеваемся, ходом - в моечную. Мужское и женское отделение в нашей бане
отделялось маленьким техническим тамбуром, дверь туда на ключ не
закрывалась, так, скамейкой припёрта. (Коська сознательно выбрал будний
день - народу меньше.) Для вида набираем в тазики воду, ждём, когда два
мужика-балагура уйдут хлестаться в парилку, отодвигаем скамейку и - шмыг
внутрь. Цинковые тазы сложены друг на друга, рядом швабра, вёдра, половые
тряпки. Дверь за собой прикрываем. Тесно. Темно. И луч света из
проковырянной дырочки с рваными краями. Ожидание, что нас вот-вот застукают,
становится невыносимым. (Зачем я пошёл на это мокрое дело?)
Коська прилипает глазом к отверстию:
- Во... дают!..
Я стою на холодном кафельном полу, зябко подрагиваю. Кожа становится
как у ракетки для настольного тенниса. Слышу смачные причмокивания Коськи.
Его необычное поведение озадачивает, заводит.
- Дай мне позырить!
- Подожди!
Нетерпеливо перетаптываюсь, силюсь представить, что именно он там
обнаружил.
Толкаю Коську:
- Ты так всё самое интересное один увидишь. Пусти...
Изумлённо цокая, он нехотя оторвался от глазка. Я прильнул к отверстию,
но "навести резкость" не успел. Дверь сзади шумно распахнулась. Стало светло
и страшно. Чья-то крепкая мокрая рука больно схватила меня за ухо. (Ну, так
и знал!)