"Александр Костюнин. Двор на Тринадцатом" - читать интересную книгу автора

Открывает коробку - в пергамент завёрнут большой шар халвы. Вытаскивает
этот липкий сладкий ком, тащит к проёму в стене, поскальзывается. Халва
вылетает из рук на пол, куски - по сторонам. Мы от хохота сползаем по стене,
всхлипывая и постанывая.
Целый месяц продолжалась эта сладкая жизнь. Двор за это время покрылся
разноцветными фантиками, словно ковром: от ирисок, карамели, благородных
шоколадных. Многие таскали сласти домой, к столу. Я-то тихорил, знал: отец
выпорет по полной программе. Свою долю я прятал в нашей сарайке, где был
безраздельным хозяином. Родители туда никогда не заглядывали. Что нужно по
хозяйству, мне поручалось - я приносил. Конфеты у меня были распиханы везде:
в посылочном ящике под потолком, в настенном шкафчике, на полатях. Они были
раскиданы прямо по дивану, на котором я спал летом.
В конце августа вечера стали непроглядными, возвращались мы уже в
потёмках. Не знаю, сколько бы ещё продолжались наши набеги, но вдруг в
городской отдел милиции вызвали повесткой Сикосю, Кочкаря и Геру.
Оказывается, Сикося сладким не ограничился: с зарецким дружком он
сколотил компашку. Подломили вагон с сигаретами. Их поймали. Дознались про
конфеты. Завели дело, и всё, что висело нераскрытого, чего, может, пацаны и
не трогали, списали на них. Сикосю определили в спецшколу на два года,
Кочкаря и Геру поставили на учёт в детскую комнату милиции. Родителям
выписали штраф "двести рублей" - сумма огромная по тем деньгам. Геру отец
так отлупил ремнём, что тот месяц потом хромал и при малейшем скоплении
народа, приспустив штаны, навязчиво демонстрировал фиолетовую гематому в
форме двух полушарий.
Нас никто не тронул. Маленькие ещё!
Сикося после спецшколы недолго был на свободе. В первый же месяц -
грабёж, и - новый срок. Но уже в колонии. И пошёл он по отцовским стопам всё
дальше, всё увереннее.
Больше про склад мы даже не заикались. На том "конфетное дело"
закончилось. Все были напуганы: милиция, ты что... Невольно пришлось
повернуться лицом к пристойным, мирным занятиям. (Лозунг: "Энергию атома - в
мирных целях!" был, оказывается, про нас!)
Нет, до посещения библиотеки мы не опустились. Всей гурьбой пошли
записываться на станцию "Юного техника", в авиамодельный кружок. Эту станцию
я обожал. Заходишь: с порога сразу аромат клея... Этот запах волновал,
доводил в процессе творчества до эйфории. (Тогда невозможно было даже
представить, что балдеть можно от одного клея...)
Я начинал с постройки планеров. И если модель делал сам, сам с ней и
выступал. Было к чему стремиться! Затем перешёл на кордовые модели с
дизельным двигателем. Объём в полтора кубика, два... самые большие - пять.
Корд - это проволока. Самолёт управлялся двумя струнами, метров по тридцать.
В двигатель заправляли эфир. Для того, чтобы запустить его, нужно было
вручную компрессию подвести и резко крутануть пропеллер. Рывком! Палец при
этом частенько попадал под удар...
Идём после занятий домой, я вижу под ногтями у Кочкаря - иссиня-чёрные
сгустки запёкшейся крови:
- Чё у тебя с рукой?
- Пропеллер разукрасил...
"Вот бы мне так!.." - позавидовал я.