"Анатолий Костишин. Зона вечной мерзлоты " - читать интересную книгу автора

Анатолий КОСТИШИН

Зона вечной мерзлоты


ЧАСТЬ I. ТРУДНЫЙ ВОЗРАСТ

Мое погоняло Сильвер. Мне его намертво прикрепили на Клюшке. Я быстро
привык к новой кличке, как к родному имени, свое настоящее давно вычеркнул
из памяти. В нем не было ни романтики, ни приключений, и еще оно было
какое-то не живое, как шрам после перенесенного аппендицита. Сильвер -
звучало красиво, колоритно, грозно, Комару нравилось.
Сейчас я обитаю в Бастилии. Первое время было тяжело морально, но это
скорее от непривычки, к тому же я всегда помнил золотые слова Железной
Марго: "Если тебе плохо, помни, могло быть и хуже". Мне в этом злачном месте
осталось пробыть ровно год. Благодаря адвокату, которого нанял Большой
Лелик, мою уголовную статью переквалифицировали с "убийства" на "убийство,
совершенное в состоянии аффекта", плюс он нашел еще кучу смягчающих
обстоятельств. Мужик-судья прописал мне два года санаторной профилактики в
колонии общего режима для несовершеннолетних. На приговор мне было начихать
с высокой колокольни, но, с другой стороны, лучше два года в Бастилии, чем
восемь где-нибудь в Сыктывкаре, чего безуспешно добивалась стервозного и
неудовлетворенного вида прокурорша, нервическая такая тетка, чем-то
определенно смахивающая на нашу Пенелопу из Клюшки.
Я бы всей этой галиматьи не писал, я вообще не любитель писать на
публику. Письма и те я пишу только Айседоре, Железной Марго и Большому
Лелику. Они наперегонки шлют мне посылки, чтобы я не забыл, что свобода
все-таки существует и, что самое поразительное, - меня там ждут.
Так вот, жил я себе спокойно в Бастилии, воздух, как все остальные
коптил, и тут ко мне пристала наша училка по литературе Матильда со своим
сочинением на душераздирающую тему: "День, изменивший мою жизнь (из опыта
пережитого)". Ну, как вам темочка?! И я о том же. Я давно заметил:
литераторш хлебом не корми, дай загрузить нас подобными "шедеврами". И всем
им нужна предельная наша искренность, правдивость. Как любила наставлять нас
на Клюшке Пенелопа перед написанием сочинительного опуса: "Главное, чтобы
душа писала". Размечталась, мне только не хватало, чтобы в моей душе
ковырялась шизанутая Пенелопа или прибабахнутая Матильдушка. Я не подопытный
кролик, которого должен слопать удав. Мне ставили "два", громко отчитывали
перед классом, что я тормоз учебного процесса, после чего с чувством
исполненного долга оставляли в покое. Про Катерину, что она "луч света в
темном царстве", я написал с удовольствием и много, про Печорина, что он
"лишний человек", душевно и правильно настрочил страниц на семь или восемь,
не помню. Я даже умудрился о маразматике Рахметове, который увлекался
мазохизмом, спал на гвоздях (чудик!), что-то накарябать, не говоря уж о
"Войне и мире" - "дубинке народной войны", которая только и делала, что всех
"гвоздила" - но только не о личном. Это табу, посторонним вход воспрещен -
убьет. Если бы можно, я бы на своей душе повесил щит с черепом и красной
молнией, как на электрических столбах.
Я собрался, как обычно, объявить предложенной душещипательной теме
сочинения очередной бойкот, но вместо этого (какая бляха меня укусила, до