"Андрей Костин. Здравствуй..." - читать интересную книгу автора

Но тут он увидел свою Дорогу, прямую и светлую... Разве остаться в
стороне, если ты в силах кому-то помочь - это не свернуть в сторону? Но
нужна ли твоя помощь? А бывает ли помощь ненужной?
- Не смотрите на меня так, - вдруг тихо попросила девушка, - не надо.
Ведь все это вас не касается.
Но Никита не смог отвести взгляд. На языке вертелись нелепые напыщенные
фразы вроде: "Чужая беда касается всех", "Я просто подумал, не нужна ли моя
помощь". А настоящих слов не было...
И тогда он начал говорить без всякого вступления, не подыскивая нужные
слова, не глядя на девушку, а просто рассказывая ночи, городу, самому себе о
старой вышке и дальнем ручье, о небе и Луне над тихой улочкой, он выбалтывал
с мучительной легкостью свои самые потаенные мечты, сначала запинаясь после
каждого слова, потом все быстрее, безудержнее.
Никита почувствовал, что перешел на скороговорку и его уже трудно
понимать. Да и слушает ли она?
Он замолчал и посмотрел в ее сторону. Она подошла поближе и, как Никите
показалось, удивленно разглядывала его. Потом спросила неожиданно и просто:
- Это правда?
- Что правда? - не понял Никита.
- Что ты хочешь, - она замялась, - просто утешить меня... И потому
рассказываешь... так хорошо... Словно все это со мной происходило...
Никита не знал, что ответить, а она, внимательно вглядываясь в него,
продолжала:
- Наверное, правда. Ты просто добрый. У тебя глаза бездомные...
- Бездомные? - не понял Никита.
- Ну да. Как у дворовой собаки. Я люблю бездомных собак.
- Почему?
- Потому что они без-дом-ны-е. Понимаешь?
- Понимаю.
- Ничего ты не понимаешь. Домашние собаки знают только своих хозяев, и,
какие бы эти хозяева ни были, они свои. А остальные - чужие. И на них надо
лаять, а если представится случай, и укусить. Бездомные же воспринимают
любого таким, какой он есть на самом деле. Теперь понимаешь? И если в стадо
этих домашних вдруг захочет затесаться чужак, они поначалу могут поиграть с
ним, обнюхать... но только до тех пор, пока не надо поделиться своей миской
или ковриком... Да нет, не то, не то я говорю... Ну скажи, - спросила она,
подняв лицо кверху, чтобы на него падал свет от фонарей, - ну разве я
уродина какая? И готовить умею, и шить... И зарабатываю... Разве я виновата,
что я детдомовская? Зачем тогда со мной так?.. Я же ничего не скрывала, и
влюблена до этого ни разу не была. Говорят, человека сердцем чувствуют. А
если я не почувствовала и влюбилась?.. Что же мне теперь делать? Помоги,
а?..
Никите захотелось заслонить ее от этой боли, слез, пусть они останутся
за его спиной, навалятся на него, он выдержит... Он показался самому себе
большим и сильным. Он обнял ее за плечи... Потом он никак не мог понять,
зачем это сделал...
Она с ужасом, вздрогнув, как от пощечины, отпрянула.
- Ты думаешь, - слова шипели у нее на губах, - если я... если теперь...
теперь со мной все можно...
Никита смотрел на нее и не верил глазам. Чувствовал, как гулко забилось