"Андрей Костин. Здравствуй..." - читать интересную книгу автора

никогда не применю во вред цивилизации, наделившей меня ею...
- ...наделившей меня ею...
- ..не буду вмешиваться в дела других цивилизаций, а лишь оставаться
наблюдателем, всегда стремиться к познанию нового...
- ...к познанию нового...
- ..и не изменять своим принципам и идеалам. Клянусь!
- ...Клянусь!
- И еще запомни, - голос координатора стал прежним голосом ее отца, -
метаморфоза, после которой ты станешь всесильным и почти бессмертным облаком
информационных частиц, обратима. Стоит захотеть - и ты приобретешь в той
точке Вселенной, которую выберешь, ту материальную оболочку, какую захочешь.
И тогда oна станет твоим уделом - до последней черты. Дважды не получают то
совершенство, которое ты скоро приобретешь. Дважды не исправляют ошибок.
- Не волнуйся, отец, - она улыбнулась одними глазами, - я не так
привязана к своему телу, чтобы снова в него вернуться.
- Ну что ж, - ей показалось, что голос координатора стал
раздраженным, - это хорошо, что тебе больше нравится быть бликом звезд и
шорохом космического ветра. Это хорошо, что тебе нравится окунаться в океаны
планет и спутников, пронизывая их и на время сливаясь в единое целое.
Хорошо, что изобретение наших ученых как раз для тебя. Что ж, мы свой долг
выполнили, мы дали вам крылья... Теперь иди: камера метаморфоз, или
перевертывания, как называют это наши ученые, ждет тебя.
Стенки туннеля-колодца начали выравниваться, пока не превратились в
зеркально-глянцевую поверхность, она увидела в них свое отражение, увидела в
последний раз, и почему-то защипало глаза... Наконец озеро стен дернулось и
распахнулось, как распахивает рот рыба, выброшенная на песок волной прибоя.
Она подошла к проему, обернулась. "Не думай обо мне плохо, - захотелось
сказать, - просто у меня скверный характер. Просто скверный..." Но губы
только дернулись, будто сведенные судорогой...
...Тонкие лучи аппарата перевертывания мягко проникли в мозг, и у нее
возникло ощущение, словно тело ее растворяется в бархатном сумраке камеры.
Как капли дождя разбиваются об оконное стекло, так она разливалась о
пустоту, как дым сливается с низкими осенними тучами, так она сливалась с
пустотой, как тает снежинка на ладони, тает и исчезает, так исчезала и
она...
Было жарко и душно, как бывает жарко и душно августовскими вечерами в
маленьких провинциальных городах на юге России, а асфальт напоминал
подернувшиеся пеплом угли. Солнце висело оранжево-красным яблоком над
крышами домов, воздух казался густым и терпким, как горячий клюквенный
кисель. От вагона, из которого Никита только что вышел, пахло разогретым
металлом и дегтем...
- Домой приехали? - спросила проводница, протирая тряпкой поручни.
- Да, как будто домой...
- И давно здесь не были? - Она оглядела Никиту.
- Давно, - он растерянно улыбнулся, - очень давно...
- Что ж тогда вы без вещей? Даже портфельчика никакого не взяли? Уж не
забыли ли в купе?
- Нет, не забыл. Не волнуйтесь, все в порядке. - Никите не хотелось
объяснять, как несколько дней назад, не понимая себя, он попросил на работе
неделю в счет отпуска, не заходя домой, пошел на вокзал, купил с рук горящий