"Сергей Костин. Пако Аррайя: В Париж на выходные" - читать интересную книгу автора

Сергей Костин

Пако Аррайя. В Париж на выходные

Часть первая

Пятница

1

Теперь он был полностью в моей власти - человек, чьей смерти я желал
больше всего на свете. Я видел, как он ходил, напевая, по своему
гостиничному номеру без кондиционера - или просто он не хотел его включать,
боясь простуды. Легкая занавеска, взрываясь от внезапного порыва ветра,
открывала его, должен признать, красивую массивную голову - всю, от затылка
до подбородка, в завитках седеющих черных волос - и его сильный, немного
кургузый торс в дурацкой майке с Эйфелевой башней, какую может купить только
турист, да и то в подарок. Но, странное дело, теперь, когда его жизнь
отделяло от смерти легкое движение моего указательного пальца, я уже не
спешил. Я и сам не знаю, почему. Боялся промахнуться и ждал, когда перед
сном он весь появится в проеме окна, чтобы закрыть ставни? Решил насытиться
сознанием того, что он в моих руках? Или просто хотел еще раз все вспомнить,
чтобы с его смертью окончательно перевернуть эту страницу своей жизни? Не
знаю, правда, не знаю!
Сейчас я снова увидел себя со стороны, что я делаю довольно часто в
нормальном режиме. Даже не только со стороны, а и немного сверху. Эта точка,
с которой наблюдающий - я - следит за наблюдаемым, тоже мной, находится
где-то под потолком, то есть немного свысока, но с расстояния достаточно
близкого, чтобы ничего не упустить. И виден был с этого расстояния
загорелый, кареглазый, черноволосый мужчина сорока четырех лет, который, не
будучи мусульманином, охотно позаимствовал из этой религии - но это могло
быть любое другое, ему известное, верование - то, что в данный момент его
устраивало. А устраивало его в нынешней ситуации то, что его частные
побуждения, то есть, если называть вещи своими именами, планируемое
убийство, превращались в органичный элемент миропорядка. Все это
обозначалось одним арабским словом "мехтуб", "так написано", и эту запись в
книге судеб должен был, как считал наблюдаемый, то есть я, занести именно
он, то есть опять же я.
Он - теперь я опять говорю о том человеке в проеме окна напротив... Хм,
смешно, но я даже не знал его имени. Я и видел-то его мельком и всего лишь
третий раз в жизни - или второй, я точно не знаю. Однако ассоциацию он у
меня вызывал такую. В 70-е годы - я еще жил в Москве - в среде прозападных
утонченных интеллектуалов был популярен певец Жорж Мустаки. Он был
композитором - писал еще для Эдит Пиаф, - а потом сам вышел на сцену. У
Мустаки был один хит - тогда мы говорили "шлягер" - "Метек". По-французски
это значит бродяга, чужак, какой-то непонятный человек, который пришел
непонятно откуда и скоро непонятно куда исчезнет, и обыгрывалась в песне его
собственная внешность - курчавая шевелюра, курчавая борода. Вот и этот
парень в доме напротив был такого типа.
Разумеется, сейчас выяснить имя этого Метека было бы несложно.