"Сергей Костин. Лысая голова и трезвый ум" - читать интересную книгу автора

одно и тоже время, в одно и тоже место. Никакие мероприятия по поимке со
стороны, как свидетеля, так и правоохранительных органов ни к чему хорошему
не привели. Удивленные и визжащие иностранные гражданки, состоящие сплошь из
популярных кинодив и моделей, как появлялись, так и продолжают появляться.
- Так что, гражданин начальник, получается, что правоохранительная
машина буксует всеми пятью колесами, включая запасное.
Свидетель грустно вздыхает, сожалея о слабой материальной базе и о
недостаточном финансировании родной милиции.
- А это зачем? - поднимаю увесистый камушек и швыряю в плотно уложенные
штабели мешков.
Мешок, в который попал булыжник, ругается матом, и в нем прорезаются
глаза.
- Ты смотри, куда кирпичи швыряешь, командир! Слышь, Семеныч, еще один
на нашу голову приперся.
Семеныч, он же мешок в самом нижнем ряду, с тугим сопением выдвигает
корочки и тыкает ими мне в глаза:
- Особый отряд по борьбе с экологическими преступлениями.
Я перестаю бесполезно шарить рукой на поясе в поисках отсутствующего
пистолета. И задаю очередной, где-то даже дурацкий вопрос:
- А зачем?
Корочки исчезают. Вместо них появляется прибор ночного видения, который
пристально изучает мое растерянное лицо.
- А чтобы всякая мразь народу спокойно жить не мешала.
Про кого говорит прибор ночного видения, непонятно. Но, скорее всего
про тех, кто совершает самое величайшее преступление века.
Свидетель Иванов нервно теребит меня за новенький погон.
- Засада тут у них, - объясняет он, - Десять человек здесь и еще
полсотни вокруг. На крышах снайпера засели. Стреляют в каждого, кто в
пределах видимости окажется. Человек десять уже уложили. Или, вон видишь,
мужик бульдога выгуливает?
- Неужто тоже? - почему-то пугаюсь я.
- Точно, - ухмыляется свидетель, - Майор, только гавкает постоянно.
Я внимательно оглядываюсь. Слова свидетеля и Семеныча позволяют
по-новому взглянуть на окружающий мир.
Старушка, божий одуванчик, опираясь снайперскую винтовку, как на клюку,
третий раз подряд пробегает мимо с полной сеткой молока. Пенсионеры в шортах
и пиджаках с оттопыренными карманами играют в теннис. Самолеты пролетают
низко-низко. В иллюминаторах серьезные лица фотографов и десантников.
Молоденькая воспитательница ведет на веревке детишек, у которых весьма
угрюмые лица и резиновые дубинки вместо детских лопаток. Обкуренный
подросток с плеером в ушах и походной рацией за спиной обтирает стенки
телефонной будки. Пятнадцать танков запаркованы под знаком "стоянка для
танков запрещена". Пять расчехленных пушек в витрине местного продуктового
магазина строго осматривают местность.
- И как успехи? - интересуюсь я, вникнув в серьезность засады.
- А никак, - свидетель внимательно разглядывает трудовую ладонь, на
которой сверкает золотой перстень. - Второй месяц без горячей пищи сидят,
толку только нет.
- А эти... жертвы? - продолжаю давить намеченную линию.
- Как часы, - свидетель переходит к рассмотрению второй трудовой