"Борис Акимович Костин. Скобелев " - читать интересную книгу автора

Маленький Миша с большим нетерпением ждал, когда дед и его друг усядутся в
кресла и начнут рассказывать забавные истории, а потом, к великой радости,
на его глазах разыграют спектакль, в котором непременным участником
становился и он сам. Можно представить, что это были за спектакли. Дядька
Григорий, водрузив на крестника спину, с могучим "ржанием" скакал по
большому дому, не жалея коленей. Дед, обладавший незаурядным даром
перевоплощения, удачно изображал то турецкого пашу, из-под чалмы которого
выглядывали испуганно бегавшие глазки, то коменданта Парижа, сдающего ключи
от французской столицы. Завершая "сражение", неразлучная троица дружно
распевала:

Взвейтесь, соколы, орлами!
Полно горе горевать.
То ли дело под шатрами
В поле лагерем стоять.

Разве в юной душе не запечатлелись эти импровизированные баталии? Разве
детское сердечко не билось учащенно, внимая рассказам о пути, пройденном
Россией? Разве уроки доброты и справедливости, полученные Михаилом в
детстве, прошли бесследно? Конечно, нет! Добавим, что Скобелевы презирали
барство, не чурались домашнего труда, были доступны и открыты для тех, кто
обеспечивал им благополучие и комфорт. Уважение к простому человеку Михаил,
можно сказать, впитал с молоком матери.
Иван Никитич умер, когда Михаилу исполнилось шесть лет, а с ним
навсегда ушло радостное беззаботное время. Мальчик горько переживал его
смерть и тосковал возле свежей могилы у ограды Петропавловского собора, где
по традиции хоронили комендантов крепости.
Оправившись от переживаний и покинув обжитой дом, Дмитрий Иванович
поспешил заполнить педагогический вакуум, образовавшийся вокруг сына, и
остановил свой выбор на немце гувернере, которого присоветовал ему
сослуживец. Доводами к такому шагу послужили прежде всего известная
педантичность и внутренняя дисциплина, присущие немецкой нации. Вдобавок
немец, имя которого так и осталось неизвестным, на собственной шкуре познал
несложную прусскую армейскую педагогику, в которой подзатыльники и розги
были надежными средствами воспитания в духе неукоснительного повиновения.
Как же складывались отношения воспитателя и воспитанника? Немец
жаловался отцу и матери на короткую память Михаила и "удлинял" ее своим,
изуверским способом. Удары розог, вызывавшие молчаливые слезы, то и дело
слышались из комнаты, где производилось учение. Мать безуспешно пыталась
воздействовать на Дмитрия Ивановича, в общем-то считавшегося с мнением жены,
чтобы оградить сына от жестокостей гувернера. Но он оставался непреклонным и
прекращал разговор о воспитании сына одной фразой: "По мне, лишь бы дело
шло". И оно продвигалось, как ни странно.
Михаил основательно овладел немецким и французским языками, неплохо
музицировал, приобрел навыки светского общения. Наконец-то и пребыванию
изверга-гувернера в доме Скобелевых был положен конец. Михаилу в ту пору
исполнилось двенадцать лет. По обыкновению семья с прислугой выезжала на
лето в Спасское, родовое имение Скобелевых на Рязан-щине. Скобелевы жили с
соседями дружно, наезжали к ним с визитами и устраивали у себя хлебосольные
приемы на православные праздники. На одном из них Михаилу приглянулась