"Зофья Коссак. Король-крестоносец " - читать интересную книгу автора

прежде чем впустить чужака: может, все это сплошной обман.
Препровожденный наверх посланец был вне себя от возмущения:
- Я уж думал, не к неверным ли меня занесло ненароком... На таком
холоду целый час продержать божьего человека! А письмо это благородный
рыцарь писал тому назад всего два месяца с половиной. Даже из Парижа в
Пуатье письма не так скоро попадают.
Но никто не обращал на него внимания. Все сгрудились вокруг старого
сеньора, который внимательно разглядывал печати.
- Настоящие, - объявил он наконец. - Читайте, ваше преподобие, да
погромче.
Капеллан взял письмо. Все расселись по местам и, затаив дыхание,
приготовились слушать. Но чтение началось не сразу: госпожа Бенигна вдруг
порывистым жестом выхватила письмо из рук священника, разложила перед собой
и погладила, словно оно было живое, а затем благоговейно поднесла к глазам.
Давно забывшая трудную науку чтения, тем больше восхищалась она великой
премудрости сына, сумевшего исписать целый лист ровными рядами искусно
выведенных букв. Не всякий аббат сумеет написать так длинно и красиво, как
ее Амальрик!
Потеряв терпение, Гуго Смуглый рявкнул на супругу:
- Отдай же, наконец, письмо, твоя милость! Пора читать!
И капеллан приступил к чтению, громко и отчетливо выговаривая каждое
слово:
Да хранит Господь Святую землю!
Милый господин мой батюшка, милостивая госпожа матушка, любезные
братцы! В первых строках сего письма призываю на Вас Благословение Божие, о
себе же сообщаю, что, хвала Провидению, пребываю в добром здравии. Пять
месяцев уже минуло, как без всяких помех добрался я до Иерусалима. Здесь,
верно, не чем иным, как заботами святого Мамерта и святой Радигонды,
покровителей наших, удалось мне снискать благосклонность вдовствующей
королевы-матери Агнессы, в чьей свите я ныне и состою, будучи одним из
приближенных ее рыцарей. Другие подолгу ждут подобной для себя чести, мне же
и трех недель достало. С Божией помощью надеюсь милости сей не утерять, но
еще ее и умножить, явив себя в ратном деле, ибо мне покуда ни разу не выпало
случая выказать мое боевое искусство.
Край здесь совсем иной, ни на что не похожий. Каждый, кто сюда едет,
думает попасть к своим, а оказывается среди чужаков. Всем они отличны от
нас, даже одеждой. Поверх шлемов наматывают кусок белой ткани, конец же
спускают хвостом на шею, так что получается повязка - вроде чалмы! Говорят,
это защищает от солнца, чтобы не обжигало затылок... Да кабы только это!
Вчерашний франк или италиец обращается тут в галилеянина и палестинца. И
зовутся они не по родовым своим вотчинам, а по землям, коими завладели
здесь: графы Самаритянские, князья Тивериадские, владетели Вифлеемские.
Женятся большей частью не на своих, а на сирийках да на армянках. Пуще того!
Есть и такие, что в жены себе сарацинок побрали, наспех их окрестив перед
браком. Лица им велят закрывать и взаперти держат, говоря, будто они к
такому обхождению привычны. Трудно поверить, но есть якобы и такие, что
имеют несколько мусульманских жен. Точь-в-точь как неверные! И патриарх им
не грозит анафемой, тут ко всему иное отношение. Погаными никто не
гнушается, коли нет войны, живут с ними дружно, как с соседями. Я сам видел,
как к одному рыцарю, женатому на мусульманке, наехала вся ее многочисленная