"Зофья Коссак. Король-крестоносец " - читать интересную книгу автора

епископу из Пуатье, который и переправил его сюда с первым же бродягой,
угодившим под руку.
- Нечего мне там и делать, в Святой земле, коли я про нее поболее
любого паломника знаю, - похвалялся бродяга. - Спрашивайте, ваши милости, о
чем хотите.
- Откуда же, коли сам не бывал, знаешь? - сомневался отец Гаудентий.
- У меня, ваше преподобие, брат родной то и дело туда наведывается. Да
и в книгах сколько о тех местах понаписано!
На книгочея он, правду сказать, вовсе не походил, зато историй о Святой
земле и впрямь мог поведать немало. Наверное, были они не вполне правдивыми,
зато увлекательными и яркими, а главное, такими именно, каких чаяло их
наивное благочестие. Вот она, настоящая Святая земля, столь скудно описанная
Амальриком!
- Сто лампад неугасимых днем и ночью теплятся у Святого Гроба, -
повествовал бродяга, - сто рыцарей днем и ночью караулят Его, крестом
простершись на земле. А как сходятся на совет бароны иерусалимские, Святой
Дух, воочию видимый, парит над ними. Однажды, пролетая над городом, уронил
Святой Дух перышко, и досталось оно моему брату. Пушистое, точно облачко,
серебром отливает. Я видел его собственными глазами, уж поверьте мне. В
Великий Четверг огонь предивный бывает ниспослан свыше, чтобы запалить свечу
патриарху, и многие это чудо зрели. От свечи патриарховой возжигаются все
иные свечи: каждый несет в свой дом святой огонь и блюдет его целый год.
Девицы иерусалимские видом прекрасны, словно лилии Сарона. Кто их любви
домогается, должен собственноручно убить сто язычников...
- То же самое, слово в слово, рассказывал нам год назад заезжий
вагант, - заметил Вит.
- Вот и довод, ваши милости, что я говорю чистую правду.
Бродяга, конечно, весьма ловко нашелся с ответом, но все-таки тут же
перевел рассказ в новое русло, вопросив почтенную публику, слыхала ли она
про двух братьев - золотильщиков из Пуатье, что ходили в Иерусалим прошлым
годом? Перед тем как в путь тронуться, меньшой возьми да и признайся
старшему, что несет с собой деньги, которые он скопил, чтобы пожертвовать на
Гроб Господень. Сумма оказалась немалая, вот старшего и толкнул бес под
ребро: как только вышли они из города, на первом же ночлеге убил негодяй
родного брата и забрал себе дукаты. Вскинул на плечи труп, чтобы в речку
сбросить, подошел к воде, дернул мертвеца - а тот ни с места. Уж он и так и
этак исхитрялся - никакого проку! Прирос! Накрепко прирос труп к плечам!
Ошалев со страху, кинулся он в лес, там его на другой день и нашли добрые
люди да повели обратно в город - к епископу. Горожане тотчас же золотильщика
признали и хотели его растерзать на месте, как Каина, но епископ не
разрешил: повелел убийце идти вместе с мертвяком в Иерусалим. Он и пошел.
Идет, на плечах труп высохший, почернелый, сам чуть ли не в скелет
обратился, люди шарахаются от него в превеликом ужасе. Целый, год шел,
наконец добрался. И как только стал на колени у Пресвятого Гроба Господня,
тело брата с его плеч соскользнуло, и понял он, что Бог ему вину отпустил.
Тут же и сам он преставился - отошел с миром. Рассказывали про то люди,
которые там были, на их глазах смерть эта приключилась. Там, у Гроба
Господня, и дня без таких чудес не проходит...
- И дня без многих таких чудес не проходит... - эхом отозвалась госпожа
Бенигна.