"Любовь Тимофеевна Космодемьянская. Повесть о Зое и Шуре (про войну)" - читать интересную книгу авторастрого. Иногда, рассердившись на него за что-нибудь, она называла его
"Александр" - это звучало гораздо внушительнее, чем обычное "Шура": - Александр, опять у тебя коленки продрались? Сними чулки сейчас же! Александр покорно снимал чулки, и Зоя сама штопала все дырки. Брат и сестра были неразлучны: в одно время ложились спать, в один час вставали, вместе шли в школу и вместе возвращались. Хотя Шура был без малого на два года моложе Зои, они были почти одного роста. При этом Шура был сильнее: он рос настоящим крепышом, а Зоя так и оставалась тоненькой и с виду хрупкой. По совести говоря, она подчас надоедала ему своими замечаниями, но бунтовал он редко, и ему даже в самом бурном споре в голову не приходило толкнуть или ударить ее. Почти всегда и во всем он слушался ее беспрекословно. Когда они перешли в четвертый класс, Шура сказал: - Ну, теперь все. Больше я с тобой на одну парту не сяду. Хватит мне сидеть с девчонкой! Зоя спокойно выслушала и ответила твердо: - Сидеть ты будешь со мной. А то еще начнешь на уроках пускать голубей, я тебя знаю. Шура еще пошумел, отстаивая свою независимость. Я не вмешивалась. Вечером 1 сентября я спросила: - Ну, Шура, с кем из мальчиков ты теперь сидишь? - Того мальчика зовут Зоя Космодемьянская, - хмурясь и улыбаясь, ответил Шура. - Разве ее переспоришь! ... Меня очень интересовало, какова Зоя с другими детьми. Я видела ее только с Шурой да по воскресеньям с малышами, которых немало бегало по Малыши тоже, как Шура, любили ее и слушались. Когда она возвращалась из школы, они издали узнавали ее по быстрой походке, по красной шерстяной шапочке и бежали навстречу с криками, в которых можно было разобрать только: "Почитай! Поиграй! Расскажи!" Зоя передавала портфель с книгами Шуре и, веселая, оживленная, с проступившим от ходьбы и мороза румянцем на смуглых щеках, широко раскидывала руки, стараясь забрать в охапку побольше теснящихся к ней детишек. Иногда, выстроив их по росту, она маршировала с ними и пела песню, которой выучилась в Осиновых Гаях: "Смело, товарищи, в ногу", или другие песни, которые пели в школе. Иногда играла с малышами в снежки, но снисходительно, осторожно, как старшая. Шура за игрой в снежки забывал все на свете: лепил, кидал, увертывался от встречных выстрелов, снова бросался в бой, не давая противникам ни Секунды передышки. - Шура, - кричала Зоя, - они же маленькие!.. Уходи отсюда! Ты не понимаешь, с ними нельзя так. Потом она катала малышей на салазках и всегда следила, чтобы каждый был как следует застегнут и укутан, чтобы никому не задувало в уши и снег не набивался в валенки. А летом, возвращаясь с работы, я раз увидела ее у пруда, окруженную гурьбой детишек. Она сидела, обхватив руками колени, задумчиво глядела на воду и что-то негромко рассказывала. Я подошла ближе. - ...Солнце высоко, колодец далеко, жар поднимает, пот выступает, - услышала я. - Смотрят - стоит козье копытце, полно водицы. Иванушка и говорит: "Сестрица Аленушка, напьюсь я из копытца!" - "Не пей, братец, |
|
|