"Любовь Тимофеевна Космодемьянская. Повесть о Зое и Шуре (про войну)" - читать интересную книгу автора

Анатолий Петрович расшифровывает свои стенографические записи, я
готовлюсь к завтрашним урокам, перед Зоей и Шурой - альбом для рисования.
Лампа освещает только стол, вокруг которого мы сидим; а вся комната - в
полутьме. Поскрипывает стул под Шурой, шуршат листы альбома.
Зоя рисует дом с высокой зеленой крышей. Из трубы идет дым. Рядом -
яблоня, а на ней круглые яблоки, каждое величиной с пятак. Иногда тут же
птицы, цветы и в небе, по соседству с солнцем, пятиконечная звезда... По
страницам Шуриного альбома мчатся во всех направлениях лошади, собаки,
автомобили и самолеты. Карандаш в руке Шуры никогда не дрожит - он проводит
ровные, уверенные линии. Я давно поняла, что Шура будет хорошо рисовать.
Так мы сидим, занимаемся каждый своим делом и ждем, когда Анатолий
Петрович скажет:
- Ну, а теперь отдохнем!
Это значит, что сейчас мы все вместе во что-нибудь поиграем. Играем
чаще всего в домино: Зоя с отцом против нас с Шурой. Шура азартно следит за
каждым ходом, горячится, спорит, а проигрывая, краснеет, сердится и готов
заплакать. Зоя тоже волнуется, но молча: закусывает губу или крепко сжимает
свободную руку в кулак.
Иногда мы играем в игру, которая называется "Вверх и вниз". Тут уж
ничто не зависит от вашего умения, а только от того, какой стороной ляжет
подброшенный белый кубик с черными точками по бокам - от одной до шести.
Если вам повезет, вы взлетите на самолете вверх, прямо к цели -
пестрому куполу, а не повезет - покатитесь вниз и проиграете. Нехитро, но
как увлекательно! И как ребята хлопают в ладоши, когда им посчастливится
залететь вверх, минуя сразу десяток клеток на пестрой доске!
Очень любили Зоя и Шура игру моего изобретения, которая называлась у
нас попросту "каляки": кто-нибудь из них чертил на чистом листе бумаги любой
зигзаг, кривую линию, загогулину - словом, "каляку", и я должна была в этой
бессмысленной закорючке найти зерно будущей картины.
Вот Шура вывел на бумаге что-то вроде длинного яйца. Я смотрю, думаю
полминуты, потом пририсовываю плавники, хвост, чешую, глаз, и перед нами...
- Рыба! Рыба! - в восторге кричат дети.
А вот Зоя посадила на листе самую обыкновенную чернильную кляксу, и я
делаю из нее красивый цветок: мохнатую лиловую хризантему.
Когда дети немного подросли, мы поменялись ролями: я чертила "каляку",
а они придумывали, что из нее можно сделать. Шура был неистощимо
изобретателен: из маленькой закорючки у него вырастал сказочный терем, из
нескольких крапинок - лицо, из кривой линии - большое ветвистое дерево.
Но больше всего мы любили, когда Анатолий Петрович брал в руки гитару и
начинал играть. Не знаю даже, хорошо ли он играл, но мы очень любили его
слушать -и совсем забывали о времени, когда он играл одну за другой русские
песни.
Пусть такие вечера выдавались редко, но они освещали нам все остальные
дни, о них с удовольствием вспоминали.
Замечание, упрек, сделанные детям в эти часы, оставляли в их душе
глубокий след, а похвала и ласковое слово делали счастливыми.
- Что ж ты, Шура, сам сел на удобный стул, а маме поставил с поломанной
спинкой! - сказал как-то Анатолий Петрович, и после этого я уже никогда не
замечала, чтобы Шура выбрал себе вещь получше, поудобнее, оставив другим то,
что похуже.