"Любовь Тимофеевна Космодемьянская. Повесть о Зое и Шуре (про войну)" - читать интересную книгу автора

Я стояла на крыльце, когда семь гробов везли по улице. Следом шел
оркестр, медленно и сурово играя "Вы жертвою пали в борьбе роковой". А
дальше сплошным потоком шли люди, и на всех лицах были горе и гнев.
И вдруг я невольно оглянулась на наше окно. К стеклу прильнуло
побледневшее Зоино лицо, она испуганно смотрела на улицу. Через секунду она
выбежала на крыльцо, схватила меня за руку и, крепко прижавшись ко мне,
долго смотрела вслед похоронной процессии.
- За что их убили? Кто такие кулаки? А ты коммунист? А папа коммунист?
А вас не убьют? А нашли тех, кто убил?
Не только Зоя, но и маленький Шура не уставал задавать эти вопросы.
Похороны семерых коммунистов оставили в нашей памяти неизгладимый след.
... И еще одно незабываемое воспоминание.
В сельском шиткинском клубе часто показывали кинофильмы, и время от
времени я водила туда Зою с Шурой. Но и меня и ребят привлекали в клуб не
картины.
Всякий раз, когда зал наполнялся народом, кто-нибудь непременно говорил
вопросительно, нараспев, упирая на "о":
- Споем?
И всегда сразу несколько голосов откликалось:
- Споем!
Пели удивительно: с воодушевлением, со страстью, и все больше старинные
сибирские песни и песни времен гражданской войны. Далекие дни оживали в этих
протяжных, широких и вольных напевах, грозные события, суровые и смелые люди
вставали перед нами. Голоса были глубокие, сильные. Над большим, дружным
хором разливался высокий молодой тенор или волной раскатывался могучий,
низкий поистине таежный бас, за сердце хватая такой неподдельной
задушевностью, что иной раз слезы навертывались на глаза.
Зоя и Шура пели вместе со всеми. Особенно любили мы одну песню. Всех
слов ее я теперь не припомню, в памяти осталась мелодия да последние четыре
строки:

Ночь прошла. Веял ласковый ветер.
День весенний и яркий настал.
И на солнечном теплом рассвете
Молодой партизан умирал.

Низкие мужские голоса протяжно, печально повторяли:

И на солнечном теплом рассвете
Молодой партизан умирал.


В ПУТЬ-ДОРОГУ

Прошел год. Наводнения весной не случилось, и ребята, кажется, были
немало разочарованы, узнав, что в горы им бежать не придется. В глубине души
они надеялись, что река смоет и потопит все, а они - на лодке ли, пешком ли
по горам - пустятся куда глаза глядят, навстречу всяким приключениям.
Снова оделась зеленью земля, запестрели цветы в густой, высокой траве.
В мае я получила письмо из Москвы от сестры Ольги и брата Сергея.