"Огюстен Кошен. Малый народ и революция (Сборник статей об истоках Французской революции) " - читать интересную книгу авторасоветника, сбившегося с пути в результате своего освобождения.
Отсюда общее голосование, более предпочтительное, чем индивидуальное: первое подвластно всем движениям толпы, второе еще допускает минимум размышления и независимости; отсюда многоступенчатые выборы (от двух до пяти ступеней). Отсюда сложность некоторых видов голосования, когда надо указать не одного или двух депутатов, а 10, 20, 50: ассамблее города Ренна надо дать 16 голосов, Бреста - 30, Нанта - 50, ассамблее 100 нантского бальяжа - 25, Ренна - 200: это так называемое "сокращение": вся ассамблея бальяжа, в которой более 200 человек, должна "сократиться" до этого числа; конечно, она тогда разделяется и голосует по фракциям, но списки все еще очень длинные, от 25 до 50 имен. И эффект удивителен: вообразите несколько сотен набившихся в какую-нибудь церковь незнакомых друг с другом крестьян, многие из которых приехали за 20-30 лье и которых попросили за неделю составить докладную записку о реформе королевства и назначить две-три дюжины депутатов. Им запрещено заранее писать эти имена, из страха перед крамолой; надо проходить цепочкой перед сенешалем и громко называть выбранные имена. Представляете себе подобную операцию? выработку списков, голосование, подсчет, итог? и какую степень здравого смысла допускает подобная работа? Бывали смешные случаи, например, в Нанте, где крестьяне потребовали отпечатать список членов ассамблеи: большинство не смогли бы назвать и десяти имен присутствующих, а надо было назначить 25 Итак, благодаря странному смешению двух разнородных систем, английской, которая разбивает социальные рамки, и французской, которая исключает всякое личное влияние, положение о выборах от 24 января приводило избирателей не к свободе, а к пустоте. Крайняя степень свободы здесь смыкается с деспотизмом: под предлогом освобождения поля зрения все объекты убираются с поля зрения; посредством обрывания всех уз и привязанностей лишают всех точек опоры. Было невозможно в подобных условиях, чтобы голосующие смогли бы сойтись на одном выборе, на одной идее. 101 Но что же произошло в действительности? Эта работа была повсюду проведена самым что ни на есть легким образом. Наказы были составлены, депутаты назначены как по волшебству: все потому, что рядом с настоящим народом, который был нем, находился другой, за него говоривший и назначавший, народ, конечно, немногочисленный, но очень сплоченный и повсюду рассеянный философскими обществами. Не было ни одного мало-мальски значимого городка, который не имел бы своего кружка вольнодумцев, ложи, литературного салона, патриотического общества, объединенных и вдохновляемых одним и тем же духом и вместе служащих одной и той же "великой работе". Я не стану описывать эту любопытную республику, но я должен немного сказать о ее политических методах, так хорошо приспособленных к условиям, которые нас занимают. |
|
|