"Виктор Косенков. Русские навсегда " - читать интересную книгу автора

назад воспользовался ворованными чертежами, чтобы заработать денег. Деньги
были потрачены на новую машину, модельную обувь для женщины и красивый
блестящий пистолет. Последнее приобретение было скорее случайностью. Точно
определить, на кой черт ему оружие, Борис не мог. Просто, как всякий
гражданин Российской Федерации, он имел на него право.
Нельзя было сказать, что Борис мучился угрызениями совести. Нет.
Украденный проект был не первым и, видимо, далеко не последним. Об
авторах этих разработок Карасик старался не думать. "На то и щука в озере,
чтобы карась не дремал", - любил повторять он в такие моменты. Нехитрый
каламбур "карась-Карасик" его даже веселил.
То, что заставляло Бориса страдать, было выше простой совести. Это
были муки уязвленного самолюбия. Столь же самокритичный, насколько и
честолюбивый, Карасик ясно сознавал собственную творческую импотенцию.
Он прекрасно работал в команде, когда-то даже возглавлял группу
разработчиков промышленного дизайна. Чувствовал меру, стиль, всегда понимал
поставленную задачу и умело балансировал на грани между стилем и пошлостью.
Все, что касалось разработок чьих-то идей, администрирования, управления, -
получалось у Бориса великолепно. Но... Но Карасику хотелось большего. Ему
хотелось творить, создавать, извлекать из небытия, из хаоса ноосферы нечто
оригинальное, настоящее, новое. То, с чем уже другие, в сущности, такие же,
как он сам сейчас, будут работать, восхищаться, обрабатывать грани тех
алмазов, что предоставит им он, Борис.
Копирайтер, чьи разработки никому не нужны.
Более того. Копирайтер, бездарность работ которого понимает он сам.
Человеку менее честолюбивому на это было бы наплевать. Есть
возможность рубить фишку, есть возможность зарабатывать, есть возможность
делать свое дело, пусть не так блестяще, но на кусок хлеба с маслом
хватает. Чего еще нужно?
Нет.
Стремление к высокому основательно портило Борису жизнь.
Его не понимал никто. Ни друзья, ни клиенты, ни женщины.
По крайней мере, сам Борис так думал, играя и сознавая свою игру в
непризнанного гения.
- Может, пойдем? - тихонько подала голос окончательно замерзшая
женщина. - А?
Борис обернулся и долго смотрел на нее ничего не выражающими глазами.
- Холодно... - неуверенно пожаловалась женщина.
- Замерзла? - с не менее холодным сочувствием в голосе поинтересовался
Борис.
- Да.
- Тогда пошли. Пошли тогда.
Каким-то особенным, исключительным тоном он сумел, сказав всего четыре
слова, привить ей чувство вины.
Молча они вернулись по своим следам к автомобилю. Новенький "Сузуки
Витара-Дуо" приветливо мигнул габаритами.
Борис сел за руль, ввел идентификационную карточку в приборную панель.
Двигатель коротко рыкнул, завелся, выбросив облако синеватого дыма.
- Ну что, поехали? - непонятно к кому обращаясь, спросил Карасик.
- Поехали... - тихо прошептала женщина. Когда за окнами понеслись
дорожные столбы, она окончательно утвердилась в решении оставить Бориса.