"Георгий Иванович Косарев. Сердце прощает (Роман) " - читать интересную книгу автора

Тревожный звон, разрастаясь, сеял все больший переполох в селе.
Выскакивая из подворотен, лаяли псы, на порогах изб плакали дети,
испуганно переговаривались вышедшие на крыльцо женщины.
Появились немецкие автоматчики и начали сгонять жителей на пыльный
деревенский пустырь.
Сидор Еремин, почувствовав недоброе, сказал жене:
- Ефросинья, это набатный звон, бежим, забирай скорее мать!
- Куда ж бежать? - растерялась Ефросинья.
- Немедленно с глаз долой! - Сидор уже натягивал на себя на ходу
пиджак.
- Сынок, я останусь дома, - сказала его мать, Пелагея. - Мне
семьдесят годков... куда я пойду?
- Мама, нельзя оставаться, пойми, я же у них заложник, ни мне, ни
тебе от них не сдобровать.
- Меня-то за что они тронут? Ничего со мной не будет, - ответила
Пелагея. И, подхватив свою березовую палку, засеменила на улицу.
Сидор с Ефросиньей торопливо вышли во двор и через заднюю калитку
метнулись в огород.
- Ложись, - приказал Сидор жене и, повалившись в борозду, пополз меж
рядов пахучей зеленой ботвы картофеля.
Ефросинья послушно следовала за ним. А рельс все продолжал гудеть,
будоража жителей деревни.
Окруженные фашистскими автоматчиками, люди перепуганно жались друг к
другу.
Люба, склонясь к Виктору, взволнованно сказала:
- Что же это? Что они хотят делать!
- Посмотрим, - ответил Виктор, устремив взгляд туда, где стоял
немецкий офицер и за ним - угодливо согнувшийся староста.
С беспокойно бегающими глазами, чиновник сельскохозяйственной управы
Чапинский слово за словом переводил речь офицера:
- Немецкое командование питает уважение к трудовому русскому
человеку, - старательно выкрикивал Чапинский, - ко оно никогда, запомните
это, никогда не позволит большевистским элементам подстрекать народ на
бунт против великой Германии, пытаться ослабить ее мощь, подорвать боевую
способность победоносной германской армии!..
Офицер, словно диктуя свою речь, делал короткие паузы, переступал с
ноги на ногу в своих жестких, с высокими задниками блестящих сапогах.
- Предлагаю добровольно назвать тех, кто поджег хлеб, по праву
принадлежащий нам, как победителям. Я спрашиваю: кто же поджег? Отвечайте!
На вопрос офицера никто не ответил. Люди испуганно смотрели на него и
все чего-то ждали, на что-то надеялись. К ним приблизился Яков Буробин.
- Решайте, селяне, решайте, пусть повинится тот, кто содеял зло, а то
будет поздно, страшная беда обрушится на ваши головы.
И снова жители села ответили молчанием.
- Господин офицер спрашивает: вы что, немые? - крикнул Чапинский.
Тогда из толпы выступил вперед тот самый сгорбленный седовласый
старик, который однажды уже отвечал на вопрос приезжавшего офицера.
- Господин начальник, - сказал старик, - может, он, хлеб-то, сгорел
от грозы, от молнии, такое бывало и прежде. Вот ведь в девятьсот десятом
году, еще при царе Николашке, у нас сгорело все поле. Истинный господь! -