"Виталий Коротич. Лицо ненависти " - читать интересную книгу автора

не было.
Собравшиеся опять молча задумались о своем под неумолкающие гитары.
- Пожмите руки друг другу, - сказал человек в зеленом. - Поглядите друг
другу в глаза и пожмите руки в знак того, что вы желаете мира...
Я пожал руку огромному бородачу справа от себя, затем - мужчине и
женщине, стоявшим прямо передо мной. Затем - маленькой девочке, которая уже
приползла обратно и глядела на меня снизу, от ножек соседней скамьи. Никто
не знал, откуда я, и тем более наша общность была естественной. Мы молчали,
глядя на пюпитры перед собой, и мне давно уже, при всем моем атеизме, не
было так хорошо.
Собравшиеся не производили впечатления толпы, охваченной чисто
религиозными восторгами. Впрочем, они не знали, что через два дня в Чикаго
на конференции американских епископов со многими оговорками, но тоже скажут
о необходимости бороться за мир, о том, что президент или кто угодно,
разжигающий военный психоз, неугоден не только собственным избирателям, но
также и богу, в частности их американскому богу, которого никак не могут
радовать безработица и смятение души великого народа Америки...
Хорошо, что я пришел сюда, в маленький Лоуренс, расположенный в самом
центре Штатов, в один из самых авторитетных американских университетов,
находящихся здесь. Я не был в этом городе шесть лет - и хорошо было увидеть,
что он разросся за это время, студентов в нем стало больше; так называемая
Аудитория Смит, где я начал воскресный день, забывая о холоде и первом своем
американском снеге, тоже была построена год назад. Вчера я читал стихи в
университете; мы допоздна рассуждали о поэзии и о том, насколько советским
людям и американцам необходимо лучше знать друг друга.
Давайте считать, что с этого и начинается моя книга. Не с воспоминания
об отлете и о собаке, вынюхивающей динамит, а о степном городке, куда меня
пригласили для дискуссий и разговоров о сотрудничестве. Даже не с
воспоминания о самом городке, а о немыслимом начале дня в этом странном
зале, где молились за мир.
Книга, которую вы начали читать, да начнется со слов надежды, с
уверенности в том, что народы наши никогда не столкнутся на поле боя. Не
могу придумать лучшего начала для книги, которая писалась в сегодняшнем
Нью-Йорке. Да будет мир - рукопожатия знакомых и незнакомых американцев
согрели мне пальцы, в которых держу авторучку.
Я много раз уже возвращался к мысли о том, как начну эту книгу. Уже
написал почти все, а вступления не было: я все думал, как объяснить себе и
вам - и надо ли объяснять? - саму композицию книги, то, почему столько
разноплановых материалов сплетается в ней воедино. Книга писалась три
месяца - ровно столько, сколько был я на этот раз в Соединенных Штатах,
преимущественно в Нью-Йорке; хотелось, чтобы страницы возникали по горячим
следам событий и одновременно с ними. После глав будут идти подборки
выдержек из американской, преимущественно нью-йоркской, прессы - все это за
тот же период, когда я писал книгу; время должно было застыть в своей
очерченности, в твердых рамках реальных событий. Книга написана в стране и о
стране, где я бывал много раз, где у меня много друзей, которых я от души
люблю; книга написана во время, когда страна эта очень тяжело заболела и не
могла отдышаться, когда людей пытались испачкать ненавистью, - многих
удалось измарать.
Это было страшно. Мне никогда еще с такой отчетливостью не удавалось