"Хулио Кортасар. Лодка, или Еще одно путешествие в Венецию" - читать интересную книгу автора

передалось смутное волнение, которое охватило его, прежде чем он сделал это
простое, даже робкое движение. Она пошла к дверям, за ней шел Дино. Вошла в
другую комнату, едва различая в полумраке очертания предметов. Разве направо
не было двери, ведущей в коридор? Она слышала, как у нее за спиной Дино
закрыл на ключ дверь в столовую. Теперь в комнате стало еще темнее. Она
невольно обернулась, надеясь, что он покажет ей, куда идти.
На секунду ее обдало запахом пота, и руки Дино грубо сжали ее в
объятиях. Она закрыла глаза, слабо сопротивляясь. Если бы она могла, то
убила бы его сейчас, осыпая ударами, она вонзила бы ногти ему в лицо,
разорвала бы эти губы, которые целовали ее шею, тогда как руки шарили по ее
телу, сжавшемуся в комок. Она попыталась вырваться и резко упала навзничь,
на постель, погруженную в темноту. Дино упал на нее, обхватив ее ноги своими
и целуя взасос влажными от вина губами. "Если бы он хотя бы помылся", -
подумала она, перестав сопротивляться. Дино еще секунду крепко держал ее,
будто удивляясь такой беспомощности. Потом, что-то бормоча и целуя ее, он
приподнялся над ней и грубыми пальцами стал расстегивать ей блузку.
Прекрасно, Валентина. Как гласит английская мудрость, когда вам грозит
смерть от удушения, единственное, что вы можете сделать умного в подобных
обстоятельствах, - это расслабиться и получить удовольствие.
В четыре часа, когда солнце было еще высоко, гондола причалила к
площади Святого Марка напротив собора. Как и в первый раз, Дино протянул
руку, чтобы Валентина могла опереться, и чуть задержал ее, будто ждал
чего-то, глядя ей в глаза.
- До свидания, - сказала по-итальянски Валентина и пошла прочь.
- Вечером я буду там, - сказал Дино, показывая на пристань. - В десять.
Валентина пошла прямо в гостиницу и попросила сделать ей горячую ванну.
Сейчас это было самое важное - смыть запах Дино, его грязный пот, слюни,
которые она чувствовала у себя на теле, словно пятна грязи. Застонав от
наслаждения, она скользнула в ванну, над которой клубился пар, и еще долго
была не в состоянии даже протянуть руку, чтобы взять зеленый кусок мыла.
Потом старательно начала мыться, и ее движения соответствовали ее мыслям,
мало-помалу обретавшим нормальный ритм.
Воспоминание не было тягостным. Сам факт случившегося стер то глухое,
неясное, что мучило ее до того, как все произошло. Ее обманули, заманили в
дурацкую ловушку, но она была достаточно умна, чтобы понимать - сети сплела
она сама. Из всех путаных воспоминаний этого дня самым неприятным была Роза,
участница сговора, чья роль была не совсем ясна, и теперь, окидывая взглядом
происшедшее, с трудом верилось, что она приходится Дино сестрой. Скорее это
его раба, вынужденная быть любезной, чтобы удержать его хоть ненадолго.
Она вытянулась в ванне, истомленная. Дино вел себя так, как только и
мог себя вести, яростно требуя своего, не мучась никакими размышлениями. Он
овладел ею как животное, раз и другой, и, если бы при этом он проявил хоть
какой-то минимум благородства, все могло бы быть не так уж непристойно. И
Валентина не сожалела ни о чем: ни затхлый запах развороченной постели, ни
прерывистое, как у собаки, дыхание Дино, ни его неловкие попытки загладить
свою грубость, когда все кончилось (он испугался, представив себе возможные
последствия, которые может повлечь за собой изнасилование иностранки), -
ничто не вызывало в ней неприятных ощущений. Пожалуй, она сожалела только об
одном - приключению недоставало изящества. А может, не сожалела и об этом,
грубость была как долька чеснока в еде простолюдина, необходимое условие,