"Хулио Кортасар. Жаркие ветры" - читать интересную книгу автора

дней. Главное - пять ночей, проведи их как следует. Не сомневайся, он
обещал посвятить меня в таинство, так он именует это высокое искусство,
которое позволит постичь глубинную реальность. Ты мне потом растолкуешь,
надеюсь? В подробностях, поверь, а ты расскажешь о твоей золотистой реке и
голубых кораллах. Розовых, малыш. Словом, мы, как видишь, не теряем времени
даром. Поглядим-посмотрим, во всяком случае, мы не теряем его сейчас, и
именно поэтому не следует так долго задерживаться на четвертом пункте.
Окунемся перед виски? Виски - фу, пошлость, меня угощают карпано, джином.
О! Пардон! Ничего, бывает, хорошие манеры - дело наживное, хотя и требует
времени, давай поищем зеленый луч, вдруг повезет?
Пятница - день Робинзона, кто-то вспомнил об этом за коктейлем, и
разговор завертелся вокруг островов и кораблекрушений, с моря налетел тугой
и яростный порыв ветра, который посеребрил листья пальм и принес нездешний
гомон птиц, долгие перелеты, старый моряк и альбатрос, как у Колриджа*, эти
люди умеют жить, каждая порция виски сдобрена фольклором, старинной песней о
Гебридах или о Гваделупе, к концу дня Вера и Маурисио подумали об одном и
том же: отель вполне заслуживает свое название, для них это пора жарких
ветров - пассатов, Анна, дарующая забытые вихри, Сандро, великий,
изощренный творец, жаркие ветры, вернувшие им те времена, где не было
привычки, где все - откровение, изначальность, дерзкие выдумки, шквал в
постели, где все только теперь и уже не теперь, и поэтому пассаты будут дуть
до четверга, до конца дней вне времени, которые обернулись далеким прошлым,
мгновенным броском к истокам, к новому цветению, к острому счастью, где - и
они оба это знали, может, еще до всех пунктов кодекса,- звучали горькие
звуки "Blues in Thirds".
Они не говорили об этом, встретившись в "Боинге", улетавшем из Найроби,
каждый закуривал первую сигарету возвращения. Смотреть друг на друга как
раньше? Но им мешало что-то, для чего нет слов, и они забивали молчание
веселыми историями о "Trade Winds", попивая вино; надо было как-то сохранить
этот "Trade Winds", жаркие ветры, пассаты должны быть попутными; пусть это
плавание, как в прежние времена, милое сердцу, под парусом, которому они
препоручили себя, превратит в осколки пропеллеры и покончит с днями,
похожими на липкую жирную нефть, которая льется отравой в шампанское их
годовщин и в надежды каждой ночи. Затягиваясь сигаретами, они продолжали
глотать жаркие ветры Анны и Сандро, подставляя им лица,- почему, Маурисио?
Теперь она видит только Сандро: его кожа, его волосы, его голос, и лицо
Маурисио становится тоньше, деликатнее, а хриплый смех Анны в самом накале
любви стирает улыбку, которой Вера так трогательно пыталась скрыть свое
отсутствие. Шестого пункта не было в их кодексе, но они не сговариваясь
могли придумать его: что странного в том, если он возьмет и предложит Анне
еще виски, а она в знак согласия погладит его ласково по щеке и скажет -
да, скажет - да, Сандро, неплохо бы выпить еще виски, чтобы пропала эта
дурацкая боязнь высоты, и продолжать эту игру до конца полета и в аэропорту,
уже не нуждаясь в новых статьях кодекса, просто решить, что Сандро захочет
проводить Анну до дома и она согласится на этот обычный знак мужского
внимания, и не более, а у дверей именно она найдет ключ и пригласит Сандро
выпить чего-нибудь еще и попросит оставить чемодан в прихожей, проведет его
в гостиную, извинится - столько скопилось пыли и не проветрено, раздернет
шторы, принесет лед, а Сандро тем временем с видом знатока станет
разглядывать гравюру Фридлендера* и полку с пластинками. Был двенадцатый