"Михаил Павлович Коршунов. Бульвар под ливнем (Роман) " - читать интересную книгу автора

вернулась в класс, подозвала Андрея:
- Тебя хочет видеть Оля, порепетировать. Пойди договорись - она у Сим
Симыча.
- Опять зеркальце, - сказал Андрей. - Уже репетировали.
- Не нужно так с Олей. - Кира Викторовна тронула Андрея за рукав. - Я
договорилась, что она будет аккомпанировать нашему ансамблю. Ты
концертмейстер, с тобой ей надо работать специально. Она волнуется.
- Ладно. Можно посетить.
- Не очень подходящее слово. Ты не находишь?
- Извините.
- Хорошо. Но лучше так больше не говорить, чтобы не извиняться хотя
бы передо мной.
Кира Викторовна побежала в раздевалку. Она сегодня торопится: в
Большом театре премьера, выступает ее муж, Григорий Перестиани. Он солист
балета. Надела шубу и снова побежала - теперь к выходу из школы. По пути
положила на стол коменданту ключ от директорского кабинета.
- Выпустите Брагина, когда приедет Всеволод Николаевич.
- Под замком?.. - спросила комендант, не поднимая головы. Она еще
что-то сказала, но Киры Викторовны уже не было в школе.
Татьяна Ивановна раскладывала пасьянс. На этот раз "Могилу
Наполеона". Этажом ниже, а именно в полуподвале, в нотной библиотеке,
сидел ее друг Гусев и рассматривал сквозь увеличительное стекло фотокопию
с тетради Бетховена, на которой было написано: "Гейлигенштадт". Название
города. В нем жил и работал Бетховен. Сегодня днем Гусев появился в школе
с этой фотокопией. Подлинник хранился в Москве. Тетрадь потом исчезла. Где
была - неизвестно. Ее нашли в одном архиве после революции. Совершенно
случайно. Гусев решил взяться за эту тетрадь: вдруг по ходу изучения
что-нибудь выяснится интересное из ее прошлого, что-нибудь таинственное.
Татьяне Ивановне он показывал следы воска от свечей и совершенно
неразборчивые точки и черточки: они должны были обозначать ноты. Конечно,
подумала Татьяна Ивановна, можно было бы забрать у Гусева увеличительное
стекло и разбираться в своей "Картинной галерее" и "Могиле Наполеона", но
Гусев занимается наукой, и его нельзя лишать технических средств. Он
объяснил Татьяне Ивановне, что Бетховен стремился так же быстро записывать
музыку, как она звучала у него в голове. Гусев прочитал об этом в одной
книге. Он бетховенист и должен прочитать все о Бетховене. Не сразу,
конечно, постепенно. В течение своей жизни. Гусева не надо держать под
замком в кабинете директора, чтобы он работал. Гусев не такой человек. Он
сам работает.
В студии звукозаписи, в комнате для прослушивания, сидела Чибис.
Горела низкая рабочая лампа, но Чибис сидела в стороне, и свет лампы едва
до нее дотягивался.
В аппаратной у Сим Симыча вращался большой студийный магнитофон.
Тонкая магнитная лента медленно проходила через звукосниматель и
наматывалась на пустой диск. На рабочем столе были разложены инструменты,
баночки со специальным клеем, пустые коробки из-под пленки. Контрольный
динамик был выключен. Сим Симыч запустил магнитофон, а сам, очевидно, ушел
к Ипполиту Васильевичу. Он любит поговорить со стариком и попить с ним
кофе. Кофе он заваривал сам. Для этого у него была медная кастрюлька,
которую он называл "турочка". Сим Симыча часто видели в коридоре с этой