"Евгений Коршунов. Гроза над лагуной" - читать интересную книгу автора

крупную голову. Из-под широких бровей пронзительно смотрели черные, как
антрацит, глаза.
- Что же вы льете сюда? - спросил Корнев, отхлебнув из низкого и широкого
розоватого стаканчика, протянутого ему Мангакисом.
- Ром, лимонный сок, сахар и лед. Круглолицый, пожалуй, излишне полноватый
Корнев хитро улыбнулся.
- Э-э, нет, - погрозил он со смехом хозяину дома. - Вы что-то скрываете. Я
знаю "Эль президенте". Но откуда у него этакая... я бы сказал... свежесть?
- Ладно, так уж и быть!
Мангакис с наслаждением отхлебнул из стакана, шутливо вздохнул.
- Пользуйтесь моим открытием... Я добавляю сюда несколько капель
болгарской "мастики", что-то вроде водки с запахом капель датского короля.
Мне тут знакомый из болгарского торгпредства подарил несколько бутылок,
вот я и экспериментировал.
Он подмигнул.
- Хорошо все-таки быть международным чиновником. В вашем посольстве меня
угощают водкой. Французы предлагают отличное вино...
- А что англичане?
Грек помрачнел.
- Вы спрашиваете это лишь затем, чтобы еще раз услышать о моей любви...
(он выделил голосом последнее слово) к этим носителям демократии?
Корнев почувствовал себя неловко.
- Извините, Никос.
Мангакис поспешил сменить тему:
- Вы мне лучше скажите, когда появится мой дорогой шеф мистер Гвено?
Откровенно говоря, блестящий молодой человек. Отличный экономист, умница,
а вот кое-какие африканские черточки ему все-таки мешают, например
неточность.
При свете, падавшем с веранды в сад, Корнев задумчиво смотрел на Мангакиса.
Кто он, этот непонятный человек? Его лоб исполосован глубокими морщинами.
Левая щека обезображена бело-розовым, не поддающимся загару рубцом.
Подбородок тяжелый, квадратный, решительный. В черных блестящих глазах
глубокая грусть, сменяющаяся напряженной настороженностью.
Они знакомы уже много лет, но что он, Корнев, в сущности, знает о
Мангакисе?
Советник словно прочел мысли Корнева.
- Все наблюдаете, - сказал он и непонятно почему вздохнул, отвернулся,
забарабанил пальцами по своему стакану. Неожиданно он обернулся и глянул
прямо в лицо гостя:
- Скажите... вы верите в предчувствия? Лицо его было
напряженно-внимательным.
- Я верю в телепатию, - отшутился Корнев. Грек не принял шутки.
- Нет, - покачал он головой. - А я... не то чтобы верю в предчувствия... -
он улыбнулся беззащитной и грустной улыбкой, -- но вот уже несколько дней,
как мне почему-то очень тревожно.
Корнев прищурился.
- Это потому, что газеты и радио уже много недель твердят о предстоящем
вторжении?
- Нет!
Советник резко отодвинулся.