"Константин Коровин. Мой Феб (Все о собаках) " - читать интересную книгу автора

курьерским поездом. Ранним утром выходят пассажиры на станции Бологое.
Выхожу и вижу: платформа покрыта снегом, синеют деревья в инее. Укутанные в
шубах идут пассажиры... Утренний холодок... Большая станция Бологое светит
огнями окон. На станции тепло. Чай со сливками и бологовские булки...
крендели. Несут газету "Новое время". Свеженькая газета, только что пришла
из Петербурга... Садимся опять в вагоны. Убраны постели, спальные места.
Поезд идет, в окнах виден рассвет, розовеют леса и поля, ровно покрытые
снегом. У всех пассажиров газеты. На последней странице читаю: "Выставка
кровного собаководства, манеж. Награды: лучшая собака выставки и первая
золотая медаль, как лучший пойнтер, - Феб, владелец К.А.Коровин".
"Что такое, - подумал я. - Что значит?" - Читаю опять: "Феб, владелец
Коровин..." - "Что такое? Феб мой там, у Теляковского. Странно. Как мог
попасть Феб на выставку?... Непонятно". Опять перечитываю заметку -
"Фебушка, неужели это ты?... Ерунда, не может быть".
Пассажиры собирали чемоданы, поезд подходил к Петербургу.
Тихое зимнее утро. Извозчик везет меня на санках по Невскому проспекту.
Широкая улица прекрасного города, и в дымке мороза, сбоку, северное солнце
освещает уходящие дома улицы. Скрипят сани по мерзлому снегу.
У памятника Екатерины II поворачиваю на Театральную улицу и
останавливаюсь у подъезда. Швейцар, в красной ливрее, помогает выносить мои
чемоданы. Я бегу по лестнице и думаю: "Зайду к Теляковскому". Вхожу в
большой приемный зал. На стенах висят портреты императриц: Елизаветы
Петровны, Екатерины... Один портрет с собакой. Вижу, выходит Владимир
Аркадьевич. Улыбаясь, говорит мне:
- Вот какой вы! Все медали получаете и собака ваша тоже. Феб-то каков!
- Я прочел сегодня... Что значит?
- Знаете, - говорит мне Теляковский, - я послал вашего Феба на
выставку. Уж очень хороша собака. И, подумайте, там ведь собаки какие... -
Царская охота вся! А ваш Феб - первая собака!..
- Удивительно, - сказал я.
- Англичане присудили. Они понимают. Но удивляются, что нет у него
родословной. Это по-русски. Родословные растеряли, - и Теляковский
рассмеялся...
Я переоделся и поехал на выставку. В манеже, куда я пришел, слышался
лай собак. В разделенных перегородками стойках, на цепочках, в ошейниках, с
разными тюфяками, подстилками, лежали, лаяли и вертелись собаки разных
пород. Издали у одной стойки стояла толпа. Подойдя, я увидел плакаты и
букеты цветов... А на толстой ржавой цепи, на досках - моего Феба. Он лежал,
свернувшись клубочком.
- Феб, - сказал я, подойдя.
Он вскочил и бросился ко мне, положил мне лапы на плечи.
- Это ваша собака? - обратился ко мне какой-то военный.
- Моя, - ответил я.
- Очень рад познакомиться. У меня к вам есть дело. Пойдемте в контору.
В конторе военный сказал мне:
- Его высочество приказал узнать мне у владельца этой собаки, не
уступит ли владелец собаку. Вам предлагают тысячу рублей.
- Не могу, - ответил я. - Продать собаку невозможно. Поверьте, не могу.
Вероятно, вы это поймете.
- Да, я понимаю вас, - сказал военный. - А знаете, англичане, которые