"Юрий Коротков. Мадемуазель Виктория " - читать интересную книгу автора

командировке на Асуанской плотине.
На втором этаже - Лисицыны. Светка, конечно, еще спит и будет спать до
самой школы. Перед школой ее поднимут и будут одевать папа с мамой, а она
будет хныкать и капризничать. И в школу явится заспанной, растрепанной и
злой. На балконе третьего этажа стоят Вика в ночной рубашке до пят. Вика
загорела до черноты, к ней на улице обращаются по-арабски. Не то, что эта
вредина Лисицына. Та меняет кожу через каждые три дня, ходит красная, как
вареный рак, поэтому и в самую жару закутана с ног до головы.
С четвертого этажа доносится басовитый рев Настьки Черных! Будто
реактивный самолет взлетает. Вчера объелась во дворе незрелого манго, теперь
ее поят касторкой, и Настька орет, заглушая муэдзина и колокол. Даже
невозмутимые таиландцы оборачиваются на окна русской колонии...
Мама заглядывает в лоджию:
- Вот ты где! А я тебя обыскалась. Марш постель заправлять и
умываться, а то сейчас эти придут!
Ванная в другом конце этажа. Слева и справа по коридору бесконечные
двери: кухня, гостиная и шесть комнат. В такой квартире и заблудиться
недолго. Вся семья занимает только две комнаты: в одной папа и мама, а
напротив - Вика. Остальные пусты. В прятки бы здесь играть, да не с кем. А
эти - это слуги, Мухаммед и Закирия.
Ох, как не любит мама слуг! Утром появляются, неслышные, как тени,
поклонятся от дверей: "Сайда, мадам, сайда, мистер, сайда, мадемуазель", --
и за работу.
Мухаммед - старик, короткие седые волосы прячет под белой чалмой.
Мухаммед - нубиец, очень смуглый, темнее египтян. Лицо его перекошено
полиомиелитом; по щекам - морщины и шрамы. Из-под серой длинной рубахи --
галабии торчат тонкие ноги с широкими, растоптанными ступнями.
Закирия - молодой египтянин, высокий и молчаливый. Пока Мухаммед будет
кланяться, он уже полдела сделает, и все молча. Очень худой Закирия, ничего
не ест, собирает деньги, чтобы учиться в университете...
Мама даже растерялась поначалу. Возьмет в руки тряпку, а пол уже вымыт.
Отправится на кухню - посуда блестит, уложена на полках. И ковры выбиты, и
пыль стерта.
До русских специалистов в этом особняке жили англичане. Слуги за нами и
постель убирали, и детей одевали, и дамам платья застегивали: слуг нечего
стесняться, слуга - он как бы и не человек.
А когда Мухаммед и Закирия пришли в первый раз: "Сайда" - и
направились в Викину комнату, мама как закричит: "Мишлязем, нельзя,
Мухаммед! Мишлязем, Закирия!" Мухаммед и Закирия тоже закричали что-то,
заспорили, испугались, стали объяснять, что надо одевать мадемуазель и
постель заправлять. По-русски они не понимают, а мама по-арабски ни слова,
только твердит свое: "Мишлязем, нельзя!"
Слуги побежали жаловаться мистеру. Папа с трудом растолковал, что никто
их выгонять не собирается, но мадемуазель будет одеваться всегда сама.
А потом маме и Вике строго сказал:
- Раз такое дело - надо вставать до прихода слуг. А если хоть раз
увижу вас при них неодетыми и непричесанными, отправитесь домой без
разговоров!
Однажды мама и Вика решили пол с утра вымыть. Полы в особняке мыть --
одно удовольствие: в комнатах полированный паркет, а в коридоре пол